Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

А если и впрямь сын твой изменил, и мы, Великий Государь, его измену поставили ни во что, и точно ведаем, что помимо твоей воли то сотворил, и тебе злую печаль, а себе вечное прегрешение учинил. И тебе, верному рабу Христову и нашему, сына твоего дурость поставить ему в известность и в соглашение (?) ему. И он, незначительный человек, у нас, Великого Государя, тайно был, и не один раз, и многие дела ему к тебе поручали, а такого просто замышленного яда под языком его не ведали. А тому мы, Великий Государь, не удивляемся, что сын твой сплутовал, ясно, что по незрелости ума то сделал. Сам ты Божественное писание читаешь и понимаешь, как святой апостол вещает о юности: «Юность есть нетвердое и зыблемое основание, и ветроколеблемая и легко сокрушаемая тростинка, общеизвестный помысел, неизвестный путешественник, неискусный конюх, пьянствующий всадник, необузданный свирепеющий конь, лютейший неукротимый зверь, любострастный огонь, себя поедающий пламень, неиствующее море, необузданное наводнение, легко потопляемый корабль, беспорядочное движение, неподобное желание, растленная любовь, трудно удерживаемая похоть, ярма благого расторгновение и бремени легкого падение, неведение Бога, забвение самого себя». А он — человек молодой, хочет создания Божие и творение рук Его видеть на этом свете, так и птица летает туда и сюда, и полетав довольно, затем ко гнезду своему прилетает. [Прикоснется…] к сердцу его слово Сына Божия, воспомянет он гнездо свое телесное, а более того душевную привязанность, полученную от Святого Духа во святой купели, и он к вам вскоре возвратится. И тебе б, верному рабу Божию и нашему государеву, видя к себе Божию милость, и нашу государскую отеческую премногую милость, и отложа ту печаль, Божие и наше государево дело совершать, смотря по тамошнему делу. А нашего государского никакого гневу на тебя из-за знания о плутости сына твоего ни слова нет. А мира этого тленного и вихрей, исходящих от злых людей, не унять, потому что по всему свету рассеялись. Только бы человеку душою перед Богом не погрешить, а вихри злые, от людей нашедшие, помимо воли Божией, что могут учинить? Упование нам — Бог и прибежище наше — Христос, а покровитель нам — Дух Святой.

Писано в царствующем граде Москве, в наших царских палатах, в 1660 году, 14 марта.

Послесловие автора

Данная статья, вошедшая в первый номер «Казуса», имела счастливую судьбу, поскольку она явилась толчком для продолжения исследования жизни Воина Афанасьевича Нащокина другим автором — д-ром ист. наук Борисом Николаевичем Флорей. Слова, сказанные мной в данной статье, о том, что в истории пребывания Воина за границей многое остается «смутным и неясным» из-за скудости источников, теперь не соответствуют действительности: занимаясь дипломатической историей России XVII в., Б. Н. Флоря смог найти новые источники о пребывании сына А. Л. Ордина-Нащокина за рубежом, подтвердив высказанные в моей статье соображения и дополнив их изрядным количеством новых данных. Самым важным среди них оказывается то, что, простив Воину его побег, царь Алексей Михайлович не дал ему возможности сразу вернуться, а потребовал присылать сведения о том, что происходит при польском королевском дворе, где младший Нащокин имел придворный чин. Так Воин стал служить отечеству за границей, и достаточно успешно. Вернулся он в 1666 г., оказался допущен до царской аудиенции, и с него было снято клеймо «изменника» (см.: Флоря Б. Н. О побеге Воина Нащокина // Kwartalnik Historyczny Rocznik СХШ. 2006. № 1. S. 1-18; Он же. Путешествия Воина Нащокина // Средние века. Т. 71. М., 2010. С. 313–320). Казус данной статьи говорит о том, что никакое исследование не может поставить в теме точку, а совместная работа историков приносит свои хорошие плоды. Читателям, которых заинтересовала история Воина Нащокина, я советую обратиться и к работам Б. Н. Флори.