Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

(Л. 105) по тамошнему делу. А нашего государсково не токмо гневу на тебя к ведомости плутости сына твоего ни слова нет, а мира сего тленного и вихров, исходящих от злых человек, не перенять, потому что во всем свете разсеяни быша, точию бо человеку душою пред Богом не погрешить, а вихры злые, от человек нашедшие, кроме воли Божии что могут учинити? Упование нам Бог, и прибежище наше Христос, а покровитель нам есть Дух Святый. Писано в царствующем граде Москве, в наших царских полатех, лета 7168 марта в 14 день.

Перевод

От царя, великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, верному и избранному и радетельному о Божьих и о наших государских делах и судящему людей божиих и наших государевых по правде (воистину доброе и спасительное дело, людей божиих судить по правде!), но более того ж христолюбцу и миролюбцу еще же нищелюбцу и трудолюбцу и совершенному богоприимцу и странноприимцу и нашему государеву всякому делу доброму ходатаю и доброжелателю, думному нашему дворянину и воеводе Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину от нас, Великого Государя, милостивое слово.

Стало нам, Великому Государю, известно, что сын твой попущением Божием, а своей глупостью объявился во Гданьске, а тебе, отцу своему, лютую печаль учинил. И та печаль приключилась тебе от самого сатаны и, полагаю, что и от всех сил бесовских. Изошел от них злой вихрь и возмутил воздух небесный и разлучил, и отторгнул насильно этого доброго агнца яростным и смрадным своим дуновением от тебя, отца и пастыря своего. Да и ты к нам, Великому Государю, в отписке своей о том же писал, что писал к тебе из Царевичева Дмитриева города дьяк Дружина Протопопов и прислал показания посланника от Богуслава Радзивила, а в тех показаниях сообщено про приезд сына твоего в Гданьск.

И мы, Великий Государь, и сами по тебе, верном своем рабе, поскорбели из-за случившейся с тобой сей горькой болезни и злого оружия, прошедшего душу и тело твое. Ей, велика скорбь и туга воистинно! Так уздечка досадно обрывается и колесница плачевно ломается.

Еще же скорбим и о жене твоей, как о живущей одиноко в доме твоем и принявшей горькую ту полынь во утробе своей, и много скорбим о двойном и неутешном ее плаче: первый плач об отсутствии тебя, Богом данного и истинного супруга своего, пред очами своими всегда, второй плач ее — о похищении и разлучении лютым и яростным зверем дорогого единокровного птенца своего, насильно отторгнутого от утробы ее. О злое сие насилие от темного зверя попущением Божием из-за ваших грехов! Воистину превелик и неутешен плач, вне надежды на Бога, обоим вам, супругу с супругою, лишившихся такого наследника, единственного от недр своих, а также утешителя и поводыря старости, и угодителя благородной вашей седине, и по отходе вашем в вечную благодать доброго совершателя поминовений.

Посетовав, призываем тебя воспрянуть от печали, причиненной сыном, и возложить печаль на волю Божию. Не в печаль впадать, а вскочить как олень на источники водные, так и тебе, отстранив печаль, скорее направить внутренний взор на заповеди Божии и со всяким благодарением уповать, так же и Василий Великий [говорит], что благо — на Господа уповать, а не самому по себе размышлять. Предложим же и произносимое дьяконом на Святой литургии: «Станем добре, станем добре, станем право и разумно, в высь ум свой возведя, иначе говоря, свято, чисто и благоразумно, безо всякого сомнения житейского смотреть и ожидать благодати свыше», — поучает [он]. Пригласим же и Василия Великого, ясносиятельного и огнезрачного столпа, его ж глава достигает небес. Что же огнезрачный Василий, как он повелевает о всем благодарить Бога, а не в печали окончательной пребывать?