Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

Капитализм, антикапитализм и война

Рикардо (Ricardo 1817) использовал слово «капиталист», чтобы отделить владельцев капитала от землевладельцев и работников. Однако существование одних только капиталистов еще не означает наличия «капитализма», целой экономической и социальной системы с частной собственностью на капитал в качестве фундамента. Фактически на неповторимые черты капитализма впервые указали его критики – Прудон (Proudhon 1861) и Маркс (Marx 1867). Маркс раньше всех остальных попытался доказать, что определяющие черты капитализма позволяют нам логически вывести его общие и отличительные свойства (такие как отчуждение) и тенденции (такие как снижение нормы прибыли). В этом смысле всякий раз, когда мы пытаемся ответить на вопрос, имеет ли «капитализм» склонность к чему-либо, не говоря уже о склонности к такому явлению, как война, которое трудно оценивать нейтрально, мы оказываемся вынуждены вести спор на концептуальной территории, избранной противниками капитализма.

Во-вторых, история капитализма и история войны несомненно переплетаются, но полностью не совпадают. Война столь же стара, как и сама история, – однако о капитализме такого не скажешь. Все общества, в которых вырастала организованная государственная власть, вели вооруженные конфликты (Tilly 1975). Общества, основанные на рабовладении и применении крепостного труда, города-государства Античности, классической эпохи и Средневековья охотно участвовали в войнах. Обращаясь к современной эпохе, социалистические государства XX века родились в горниле войны, постоянно находились в состоянии подготовки к войне и не брезговали применением военной силы, когда хотели достичь своих целей. В сравнительно-исторической перспективе будет трудно провести однозначную причинно-следственную связь между капитализмом и войной. Самое большее, можно судить, насколько он приспособился или склонен к войне по сравнению с другими системами.

В-третьих, если допустить, что повод для повествования о взаимоотношениях двух явлений существует, то кто в этой истории будет действующим лицом? Капитализм – это экономическая структура, а война – это политический акт. Войну едва ли можно объяснить лишь одной структурой, поскольку войн не бывает без субъекта, расчета и принятия решений. С учетом этих обстоятельств, следует определить, какие аспекты капитализма могли бы создать у политических деятелей стимулы и склонность к тому, чтобы отдавать предпочтение войне, и укрепить у них желание переложить возросшие издержки войны на общество, причем сравнивать следует и с реальными, и с гипотетическими альтернативами.

С самого начала я буду отталкиваться от определения капитализма, данного Ларри Нилом (гл. 1 первого тома): «(1) частное право собственности, (2) наличие правовых механизмов принудительного исполнения контрактов, (3) рынки с ценами, восприимчивыми к изменениям спроса и предложения, (4) поддерживающие систему правительства». Под последним понимается поддержка первых трех пунктов – а не помощь властей состоятельным индивидам, богатым корпорациям или другим особым группам интересов. Если воспользоваться терминами Родрика и Субраманиана (Rodrik and Subramanian 2005), первые три условия, скорее всего, будут выполняться, если правительство ведет «прорыночную» политику, а не политику в интересах бизнеса. Но что, если это последнее условие не выполняется? Вопрос в степени. Если правительство, проводящее политику в интересах бизнеса, создает привилегии для действующих фирм и обменивает их на лояльность, то оно тем самым ослабляет конкуренцию, исполняемость контрактов и частное право собственности. В какой-то момент такой капитализм становится «кланово-олигархическим кумовским». Таким образом, можно говорить о разновидностях капитализма.

Давая дефиницию капитализму, мы тем самым определяем и предшествующее, и противоположное ему состояние (антикапитализм). До XVII века частная собственность и рынки существовали практически во всех обществах, однако значительная часть продукции не продавалась, а цены на многие виды товаров не устанавливались свободно. Контракты не были защищены. Правители ставили во главу угла свои собственные привилегии, а не принцип верховенства права. Эту систему можно обозначать по-разному, но ее нельзя назвать капитализмом.

В XIX веке возникли антикапиталистические идеологии, в XX веке – антикапиталистические системы (см. гл. 12 настоящего тома). В первую очередь нужно сказать о коммунизме: там, где коммунисты могли, они упраздняли частную собственность на предприятиях, подавляли рынки и ставили над законом диктатуру. Что коммунизм также не являлся капитализмом, очевидно.