Кенийские сафари

Большинство сомалийцев крайне далеки от религиозного фанатизма. Со многими из них я проводил по нескольку дней подряд, зачастую ни разу не видев их за молитвой. Мусульманская обрядность сведена у них до минимума; нередко она служит лишь формальной оболочкой пышным и красивым местным обычаям и ритуалам. Пример тому сомалийская свадьба. По признанию представителей местной интеллигенции, большинство сомалийцев, живущих в Кении, не знакомы с этическим и религиозным содержанием Корана. «Аллах-аллахом, а злые духи и плохие люди — рядом, и неизвестно, найдет ли аллах время из своего гордого далека помочь правоверным» — такова примерно философия, движущая религиозным поведением сомалийцев. В возможности ибиров, например, здесь верят столь сильно, что никто из огаден или дегодия не захочет вступать в конфликт с ними. Поэтому сомалийцы добровольно и щедро вознаграждают этих людей, одновременно сторонясь и боясь их. Ибиров сомалийцы узнают по характерному диалекту языка сомали, употребляемого этой кастой отверженных, а также по крашеному узловатому кусочку корня, висящему на шее у их мужчин.

Еще одно свойство, которым якобы также обладают ибиры от рождения — «дурной глаз». Это — демоническая сила, которая, как считают некоторые сомалийцы, даже неподконтрольна ибирам. Поэтому ибир, обратив свое внимание на ту или иную вещь, и тем самым «указав ее этой силе», помимо своей воли наводит на нее порчу. Увидел ибир «дурным глазом» верблюда, похвалил его — и, хочет того ибир или нет, верблюд погибнет. Пожелал он красавице здоровья — вскоре она зачахнет. Зачастую за «дурной глаз» принимают в этих местах и фотоаппарат. Поэтому мне, всегда обвешанному камерами, приходилось в Ваджире особенно тяжело.

Большинство сомалийцев видят спасение от ибиров, колдунов и злых людей в ношении амулетов. Однако, поскольку амулет предохраняет лишь от одной «разновидности» зла, некоторые особенно суеверные люди навешивают на себя по два-три десятка, а то и более амулетов. Желающие избавиться от сглаза зашивают в амулеты — крохотные кожаные мешочки — отнюдь не только кусочки пергамента, на которых начертаны отрывки из сур. В амулет прячут или кусочки шкуры зверей, некогда служивших тотемом рода, или высушенные внутренности львов, слонов и других «могущественных» животных, способных отпугнуть врага, или выточенные из известняка миниатюрные фаллосы, целебные травы, зубы крокодилов и кусочки рога носорога. Это достаточно красноречиво свидетельствует о силе доисламских культов в сознании обладателей этих амулетов.

Видел я в Ваджире и старика, последователя одной из мусульманских общин — «джамаа», продававшего у водопоя «настоящие амулеты», в которые были зашиты изречения из Корана. Цена одинаковых на вид кожаных мешочков всегда соответствовала виду их покупателя. Бедняку амулет был отдан за пять шиллингов, величественному старцу в дорогой шелковой чалме — за сорок. Я решил, что продавец сам назначает цену, приноровляя ее к внешнему виду покупателя.

Однако, когда я поинтересовался у торговца, во что амулет обойдется мне, старик удивленно поднял бровь:

— Сколько дашь, — ответил он.

— А какова цена?

— Нет цены. Чем больше заплачено за амулет, тем дольше и лучше он служит. Все в твоих руках.

Это, конечно, мудрая уловка. При таком подходе к эффективности амулета любой покупатель будет выкладывать последние деньги. Экономия в данном случае равносильна мотовству.

Как правило, последователи джамаа не только торгуют амулетами. В сомалийских районах Кении они своеобразные мусульманские миссионеры, ведущие ту же работу, что марабуты в странах сахельской Африки. Они проповедуют Коран, однако учитывая умонастроения сомалийцев, не навязывают им мусульманской культуры и диктуемого исламом образа жизни. Напротив, они скорее пытаются приспособить догмы Корана к местному укладу, обычаям и традициям. Такого проповедника, как правило, встретишь в любом более или менее крупном населенном пункте кенийского северо-востока. Однако редко где здесь можно увидеть пышную мечеть, услышать с минарета заунывный голос муэдзина или увидать мужчин, бьющих поклоны в сторону Мекки. Аллаху здесь вместе с проповедником молются в хижинах.

Страшные болота Лориан

К югу от Ваджира на дороге, идущей через Хабасвейн и Муддо-Гаши в Найроби, караваны верблюдов исчезают. Здесь их вытесняют автомашины, которые во многих районах северо-восточных равнин свободно передвигаются даже там, где вообще нет дорог. «Доступна для автотранспорта», «Проезжая в сухой период», «Преодолима на лендровере круглый год» — такими надписями пестрят подробные карты этого района. Дороги здесь — сами равнины шириной в десятки километров. У караванов и их владельцев появился сильный конкурент — машины, причем, судя по оптимистическим надписям, выведенным на их бортах, дела у автомобилистов идут неплохо. «Мой «форд» — корабль пустыни» — это настоящий вызов верблюду. «С Аллахом и автомобилем не пропадешь» — дерзость, свидетельствующая о прочном положении владельца машины.