Кенийские сафари

Как правило, клиент появляется из буша со шкурой козла или даже парой шкур. Он заходит в лавку и берет полкило кукурузной муки, четверть килограмма сахара, осьмушку мыла, коробку спичек. Больше товаров за козью шкуру не положено. Если шкура большая и принес ее мужчина, во избежание скандала и для поднятия престижа продавец дает ему еще «просто так» сигарету. Женщина иногда получает дюжину бисеринок. Потом покупатели садятся под навес на ступеньки лавок, обсуждают происходящие в буше дела и часами жуют «мера» — измельченные ветки кустарника, обладающего возбуждающими свойствами. Прогуливающийся по улице европеец для них настоящее событие.

Как только я попадаю на глаза толпе любопытных, они тотчас окружают меня. Те, кто живут поближе и уже видели проезжих европейцев, знают, что вазунгу любят всех и все фотографировать, а за каждый снимок можно получить шиллинг. Те же, кто живет подальше и не знает, какие потенциальные выгоды сулит приближение европейца, идут посмотреть на его странный костюм и, главное, волосы. Африканцы уже давно свыклись с нашей белой кожей, но почему-то никак не могут поверить, что наши прямые, в сафари обычно пропыленные, прядями болтающиеся волосы — тоже естественные. Пока я стою и занимаюсь с кем-нибудь из окружающих, сзади два — три любопытных изо всех сил тянут меня за давно нестриженные космы. Я оборачиваюсь — они с очаровательной откровенностью хохочут, а сзади за то же занятие принимаются мои недавние собеседники. Потом мальчишки такого роста, что их глаза находятся на уровне моей груди, замечают, что волосы есть и там. Тогда они с восторженным писком запускают пятерню в мою расстегнутую рубашку. Нет, в Барагой местное общество явно не отличается ничем оригинальным по сравнению с другими северными кенийскими городками. В сопровождении мальчишек, очевидно надеющихся добыть из меня еще несколько волосков, я иду к своей машине и зову Питера и Тиваса.

— Что здесь поблизости можно посмотреть интересного? — спрашиваю я у них.

— Кругом буш. Разве что съездить в оазис Эль-Гераи. Это одно из самых красивых мест в Северной Кении. Там сейчас должна быть уйма животных.

Равнины, лежащие к западу от гор Ндото и Олдоиньо-Ленкийо, орошаются тремя речками — Сейя, Свиан и Барсалои, которые в узкой долине, зажатой между этими горами, сливаются в одну широкую реку Милгис. Галерейные леса, тянущиеся по их берегам, тоже соединяются в месте рождения Милгис, образуя посреди скучных песков роскошный оазис Эль-Гераи. В тени изящных пальм дум прячутся целые стада слонов, которые, нагулявшись с утра по пеклу открытых равнин, к полудню приходят сюда переждать самые жаркие часы, а на низких болотистых берегах, поросших высоченными папирусами, лежат в грязи каффрские буйволы. Я залезаю на крышу машины и считаю животных, которые отсюда в лучах полуденного солнца напоминают массивные черные валуны, окруженные зарослями кружевных папирусов. Сто, двести, триста, триста семьдесят буйволов. Ну что же, это не так уж и много. В заповеднике Масаи Мара, на юге Кении, я насчитал как-то стадо буйволов больше чем в семьсот голов.

Я люблю Кению, быть может, больше всего за то, что здесь человек может испытать наслаждение, которого он лишен в большинстве других стран Африки: остаться наедине с природой в ее первозданном виде. Здесь легко вообразить, что представляла собой восточная часть этого континента еще каких-нибудь шестьдесят — семьдесят лет назад, когда, как писал знаменитый английский охотник Д. Хантер, «все пространство, которое мог охватить глаз человека, было усеяно дичью». Но при всей моей любви к африканской природе «все пространство», усеянное буйволами, выводит меня из состояния душевного равновесия. Я настроен категорически против этого животного.

И не потому, что побаиваюсь его, хотя многие знатоки охоты, в том числе тот же Хантер, считают, что из «великой африканской пятерки» — слон, носорог, буйвол, лев и леопард — буйвол самый яростный и опасный. С моими знакомыми профессиональными охотниками чаще всего происходили трагические случаи именно тогда, когда они имели дело с буффало — этим английским словом в Восточной Африке обычно называют буйволов. Это животное весом до 1,2 тонны природа наделила огромными, раскинутыми часто больше чем на метр рогами, которые, утолщаясь и расплющиваясь на лбу, образуют сплошную «броню». Толщина ее нередко достигает двадцати сантиметров. Совершенно очевидно, что стрелять в такую «бронированную» голову — бесполезное занятие. Действуя ею как тараном, буйвол в случае опасности сметает не только охотника, но если тот стоит в лендровере, то и машину.