Кенийские сафари

У нанди, в семьях богатых скотоводов и владельцев чайных плантаций, где ндоробо начали работать батраками, за ними закрепилась презрительная кличка ихдыныш «нечеловеческие люди». Кикуйю и сейчас считают, что согнать решивших заняться земледелием ндоробо с их полей совсем не грех, поскольку те до сих пор не имеют представления о частной собственности. И только благородные масаи, эти аристократы саванны, позволяют им селиться на своих землях, обзавестись двумя-тремя коровами или вдали от дорог (чтобы не было неприятностей от властей) охотиться на антилоп и зебр. Однако за это ндоробо должны оказывать масаям любую услугу, о которой бы те ни попросили, и, в частности, делать масаям все земляные работы, поскольку традиция запрещает тем копать землю. Ндоробо также не имеют права уйти с масайских земель, не испросив на то разрешения их хозяев. В общем взаимоотношения между масаями и ндоробо постепенно превращаются в нечто вроде отношений хозяина и раба, построенных на «джентльменском соглашении».

Разобщенные, обездоленные, лишенные возможности заниматься единственным делом, ради которого, по их глубокому убеждению, мужчине стоит жить — один на один выходить на дикого зверя, ндоробо боролись за свои права и свои леса. Еще в 1901 году великий охотник и вождь ндоробо Либуи удивил своей смелостью всю Англию, подав в английский суд жалобу на англичан за то, что те отняли у его соплеменников лучшие охотничьи угодья. За подобную дерзость Либуи попал в тюрьму, но это не помешало ндоробо продолжать борьбу за возвращение своих земель. В мае 1970 года я был на одном из митингов в местечке бленгуруоне, неподалеку от Накуру, где собралась почти тысяча представителей всех рассеянных по стране кланов древнего племени ндоробо, чтобы обсудить свое трагическое положение. Выступил на митинге и Вилли Комен — сам ндоробо, член парламента, призвавший кенийское правительство помочь его племени обрести свою утраченную землю. «Пора покончить с несправедливостью колониальных времен, когда интересы этого древнего народа полностью отрицались и ндоробо, угнетенные и задавленные, были распылены колониальной администрацией по всей стране», — заявил он.

Тогда-то, в Оленгуруоне, беседуя с Коменом, я познакомился с Лембуга Олелебуе, порекомендовавшим мне съездить в горы Ндото. Года полтора дела не позволяли мне отправиться в этот глухой район. И вот наконец сегодня я уже был совсем близко к заветной цели, но…

Тивас уже нарвал траву и вместе с двумя погонщиками ослов плел «веники мира». Будем надеяться, что эти веники откроют нам послезавтра врата в горную обитель «настоящих» ндоробо.

От равнины Эль-Барта до равнины Иль-Поньеки

Полтора дня вынужденного сидения в таком захолустье, как Барагой, — на редкость мучительное занятие. Барагой — бома очень типичная для кенийского Севера. Селение представляет собой одну-единственную улицу, состоящую из десятка индийских и сомалийских лавок, торгующих предметами пеовой необходимости для местных жителей и разнообразными консервами и запчастями для автомобилей — для проезжих, отправляющихся на озеро Рудольф и дальше в Эфиопию.

Поскольку селение — это последний оплот цивилизации перед лежащей впереди тысячекилометровой разбитой дорогой через безлюдные вулканические плато и пустыни, при появлении иностранцев все индийцы и сомалийцы высыпают на улицу, надеясь, что приезжие сейчас начнут оптом покупать товары и сделают их миллионерами или в крайнем случае поправят давно шатающееся дело.

Вы медленно идете по пыльной улице Барагой, и предложения, явно превосходящие ваши возможности, сыплются как из рога изобилия: быть может, у вашей машины сразу лопнули все камеры и все покрышки и вам необходимо для них четыре комплекта резины? Или у вас еще ничего не лопнуло, но вы хотите купить обозначенное число резины про запас? А может быть, вы так спешили, что забыли в Найроби запастись провиантом? Послушайте, учтите, что впереди нет бензина и вам необходимо заполнить все емкости! Жизнь в пустыне вообще распаляет фантазию людей, но когда вы имеете посреди пустыни магазин, фантазия — это почти единственное, что поддерживает существование его владельца.

Сопровождаемый толпой любопытных, я дошел до последнего магазина, купил у худощавого сикха в белом одеянии бутылку кока-колы, и все фантазеры поняли, что покупателя из меня не получится. И тогда я делаюсь жертвой постоянных клиентов лавочников. Это окрестные кочевники — туркана, самбуру и, может быть, ндоробо. Судя по тому, с каким вожделением смотрели на меня лавочники, доход от своих клиентов они имеют небольшой.