Кенийские сафари

Нет, это отнюдь не была расправа двух великанов с валяющейся в грязи жертвой, противоречащая древнему благородному принципу «не бей лежачего». Слонихи вовсе не били буйвола. Они мстили ему за слоненка испугом. Отойдя от места происшествия метров на пятьдесят, они с необычайной легкостью вдруг снова начали приближаться к буйволу с разных сторон. Головы их были пригнуты к земле, и казалось, они вот-вот вонзят свои бивни в тело буйвола. Но ничего подобного не произошло. В последний момент слонихи подняли головы и скрестили бивни над конвульсивно дергавшимся от страха буффало. Немного постояли, потом разошлись и снова проделали тот же номер. И так — восемь раз. Напоследок, видно, буйвол так обессилел, что при приближении слоних уже едва-едва мог дрыгать конечностями. Тогда слонихи удовлетворенно фыркнули, обдали друг друга фонтанами грязи и отправились отдыхать в тень пальм.

— Считайте, что вам повезло, мы приехали в Эль-Гераи в очень удачное время года, — говорит Тивас. — Обычно же в этом месте нельзя увидеть никого, кроме самбуру и их многотысячных стад.

— А что так? — спрашиваю я. — Разве коровы самбуру так любят общество слонов и буйволов?

— Нет, просто коровы любят воду, а ее в радиусе восьмидесяти километров большую часть года можно найти только здесь. Поэтому Эль-Гераи и зовут оазисом. Сейчас холодный и влажный сезон, в горах почти каждую ночь выпадают дожди. Текущие оттуда реки наполняются водой, и поэтому самбуру могут напоить свой скот в любом месте. Но так обычно бывает не больше трех недель. Потом дожди в горах прекращаются, реки высыхают. С наступлением бездождных месяцев в оазис устремляются люди со своим скотом. Тогда слоны уходят в горы, где есть корм, или на юг, в долину Ил-Поньеки. Там в среднем течении реки сея под песком всегда есть вода, слоны роют яму посреди песчаного речного дна и высасывают оттуда воду. Буффало же уходят на север, в долину Эль-Барта, где едят сухую траву.

Десятки тысяч коров веками проходят по этой земле. В условиях сухого климата, где процессы почвообразования замедлены, где минеральные частицы не скреплены влагой и растениями, земля не выдерживает выпавших на ее долю испытаний. Она попадает во власть эрозии. Стоило нам отъехать сто метров от влажного оазиса с его черными клейкими почвами, как в окраске земли стали преобладать красные и желтые тона и мы попали в зону лощин и трещин. Редкие, но бурные дожди молниеносно размывают и углубляют эти лощины, сносят с их склонов тонкий слой почвы, дававший возможность расти здесь хоть каким-то колючкам, и постепенно лощины превращаются в настоящие овраги.

Как это ни парадоксально, но в Северной Кении такой ландшафт распространен именно там, где на поверхность выходят грунтовые воды, где природе нечем компенсировать урон, наносимый ей натиском устремляющихся к воде стад, гонимых номадами. Площади, пораженные эрозией, растут, уровень грунтовых вод падает, старые водопои высыхают. Не найдя в них живительной влаги, кочевники поворачивают свои стада туда, где уже и без того слишком много желающих утолить жажду. В результате вытаптываются, опустошаются огромные территории. Вслед за людьми уходят и дикие животные, обильные экскременты которых всегда были одним из главных факторов почвообразования в аридных районах. Там, где еще несколько десятков лет назад паслись тысячные стада зебр, антилоп и газелей, сегодня простираются огромные пустоши, хранящие на покрывающей их красной пыли лишь следы десятков тысяч коров, прошедших здесь к усыхающему водоему. Жизнь, интенсивная богатая жизнь теплится еще лишь в зеленых оазисах, но и они могут превратиться в пустыню под натиском обрушивающихся на них стад номадов. Ведь и у природы есть предел возможностей, и равнина Эль-Барта и Ил-Поньеки — неплохой тому пример.

— Но ведь наверху, в горах, конечно, есть постоянные источники, да и корма там много. Почему же самбуру теснятся со своими стадами только внизу? — спросил я у Тиваса, глядя на зеленые склоны Ндото.

— Бвана забыл о том, что случилось вчера с ослом, которого он купил у самбуру. Самбуру и рады были бы подняться в горы, к холодным ручьям и зеленым лощинам. Но ндоробо не пускают их туда.

— Значит, самострел, убивший нашего осла, установлен для того, чтобы отпугивать и самбуру от жилищ ндоробо?