Кенийские сафари

— Сейчас этому несчастному лет семьдесят. Так вот, когда ему не было еще и двадцати, соплеменники уличили его в краже одной бочки меда, которую он незаметно спустил с горы и выменял у сомалийца на две яркие тряпки для своей будущей невесты. Мед у ндоробо принадлежит всем, и поэтому получилось, что он обокрал весь свой народ ради одной какой-то девчонки. Тогда старейшины собрались под священным кедром, где всегда обсуждают свои важные дела, и очень скоро вынесли свое решение.

— Люди ндоробо, — сказали они соплеменникам, — Многие обижали, обманывали и обворовывали наш народ, но мы никогда и никого. Мы стары настолько, что забыли, были ли молоды. Но мы помним, что никогда ни один ндоробо не обманывал людей своего племени. Этот парень первым поступил так, и мы решили, что ему не место среди честных ндоробо. Мы изгоняем его с гор Ндото. Но чтобы он, сойдя с этих гор, не позорил нас, не воровал и не давал повода людям других племен думать, что все ндоробо воры, мы порешили сделать еще и так, чтобы руки его не смогли воровать.

И тогда встал Лойчоро, великий мганга ндоробо, и на глазах у собравшихся медленно, чтобы уроком было всем, разрезал у провинившегося сухожилия пальцев его рук, а затем связал кончики сухожилий пальцев обеих рук кожаным ремнем, а раны залил пчелиным воском. Через месяц, когда сухожилия срослись и переплетенные пальцы превратились в единый, нерасчлененный ком, старейшины изгнали юношу с гор. Так он потерял свою землю и вступил на землю чужих людей со страшным клеймом мошенника.

Сегодня эту историю рассказывают молодым как легенду. Но никто среди ндоробо больше никогда не был замечен ни в воровстве, ни в обмане.

— Ндоробо считают общественной собственностью только мед или все, что получают от природы? — спросил я.

— Э, бвана, теперь на все твои вопросы будут отвечать сами ндоробо, — ответил Тивас. — Мы добрались до их селения.

На кого же похожи ндоробо?

Ндоробо оказались пещерными жителями. Селение представляло собой скопление глубоких естественных ниш в красноватых скалах. А поскольку для всех пещер не хватило, ндоробо натаскали сверху камней и кое-где у плоских скальных стен соорудили нечто вроде гротов, также служивших им жилищами. У входа в каждую каменную обитель еще теплился костер, оставшийся, очевидно, с ночи. Из крайней пещеры вышел крепкий худощавый старик в накидке из шкуры и протянул мне руку.

— Я очень сожалею, что мои самострелы вчера убили твоего ишака, — начал он. — Но везде свои порядки. Ведь когда я впервые попал в город, то тоже не знал, что надо останавливаться перед потоком машин. Шел и все смотрел, смотрел на машины, пока не попал под колеса. Но, как видишь, отделался я легче, чем вчерашний осел. Мы уже почти съели его и, если хочешь, можем заплатить тебе за его мясо медом.

Старик говорил быстро, но в то же время с чувством собственного достоинства. Тивас едва успевал переводить.

— Нет, бвана мкубва[18], спасибо, пусть это мясо ишака тоже будет подарком твоему племени за те хлопоты, что я доставил всем и еще доставлю за то время, что буду находиться среди вас. Я много видел твоих соплеменников вокруг Накуру, от озера Эльментейна до лесов Мау. Но сам Лембуга Олелебуе сказал мне, что настоящих ндоробо и их обычаи можно увидеть только здесь.

— Лембуга слишком молод сам, чтобы судить о том, что такое настоящие ндоробо, — грустно покачав головой, говорит старец, хотя повторенные мною слова вождя явно польстили ему. — Он появился на свет тогда, когда последние настоящие ндоробо уже исчезли. Но нам в этих горах удалось сохранить кое-что из того, чем раньше отличалось наше племя. Что ты хочешь посмотреть?

— Ты сам говорил, бвана мкубва, что в городе только и делал, что смотрел на машины. Это потому, что машины — самое интересное в городе. Ндоробо же слывут лучшими во всей Кении охотниками, и поэтому на их земле, наверное, интереснее всего смотреть, как они охотятся.

— Ты прав, мхашимиува. Никто не знает столько способов охоты, как мы. Но ты, наверное, слышал, что вазунгу, люди твоего племени, запретили нам охотиться. Чтобы убить какую-нибудь антилопу, надо купить у вазунгу бумагу, которая дает право убивать. Есть у тебя такая бумага?

— Есть, бвана мкубва, есть. У меня есть бумага, разрешающая убить целых двух зебр и одного орикса. Только я хочу, чтобы вы их убили сами, показав мне, как охотятся ндоробо. А мясо животных я отдам вам.

— Ты хороший гость, мхашимиува, и мне еще обиднее, что мы убили твоего большого осла. Он бы нам сегодня очень пригодился. Но ничего, справимся и с этим. Я не обещаю, что мы убьем орикса: эти антилопы ушли сейчас далеко на восток, но зебр мы тебе достанем. Посиди, отдохни, пока я узнаю у мужчин, можно ли будет организовать охоту сегодня.

Старик — его звали оле Сенгида — ушел куда-то вниз, очевидно, искать на деревьях сборщиков меда, которым сверху было видно, где сейчас пасутся зебры, а я начал осматриваться вокруг.