Кенийские сафари

Всего перед площадкой, над которой возвышалась обжитая ндоробо скала, я насчитал четырнадцать жилищ — восемь пещер и шесть гротов. Мужчин не было видно. Наверное, они были заняты сбором меда или другими делами в лесу. Женщины же виднелись в полутьме почти всех пещер: они возились у очага, переходили из одного жилища в другое, переговаривались друг с другом. Но больше всего удивило меня то, что никто из них не проявлял ко мне навязчивого интереса. Даже дети оставались на своих местах. Будь это в деревне любого другого племени, все бы ее жители, забыв о делах насущных, уже давным — давно сгрудились бы вокруг меня и обсуждали любое мое движение. Здесь же никто не прерывал заведенного веками ритма работы.

Пораженный этим, я окликнул оле Сенгида, поднимавшегося снизу, и высказал ему через Тиваса свои мысли. По тону, каким старик отвечал, мне показалось, что он удивлен моим словам не меньше, чем я сдержанному отношению ко мне ндоробо.

— Разве мхашимиува считает себя не человеком, а каким-то сверхъестественным созданием, на которое только и надо, что глазеть? Ндоробо уже давно знают, что бывают люди с белой кожей. Это люди внизу, на равнине, привыкшие все время смотреть на свой скот, заодно готовы целый день пялить глаза и на белого человека. Охотник же не может целыми днями сидеть и смотреть, — скороговоркой докончил он и вновь отправился вниз.

— На каком языке вы разговариваете? — поинтересовался я у Тиваса.

— На маа, языке масаев, скорее даже на его диалекте, на котором говорят самбуру. Но ндоробо очень часто вставляют в разговор слова, которых нет ни в одном знакомом мне языке — нанди, туркана, кикуйю, луо, суахили.

— К категориям каких предметов обычно относятся эти слова?

— Вот, например, почти всех животных ндоробо в этих горах называют по-своему. Слова, относящиеся к сбору меда и названия оружия, у них тоже свои. Есть, например, у ндоробо около тридцати названий стрел. Маленькая стрела, большая стрела, стрела с металлическим или роговым концом, стрела с опушкой из перьев или просто гладкая — для каждой у ндоробо свои названия.

В общем получалось, что все термины, связанные с хозяйственной деятельностью, типичной именно для ндоробо, но не присущей другим племенам этого района (сбором меда и охотой), не были заимствованы ими из чужого языка и, очевидно, сохранились от языка собственного. Пигмеи, которых многие антропологи считают родственниками ндоробо, совсем утратили свой язык и пользуются исключительно языками окружающих их высокорослых племен. Но койсанские племена! Ах, как пожалел я, что, находясь в Ботсване, среди бушменов, а потом не раз путешествуя по землям сандаве и хадзапи в Танзании, я не записал названий хотя бы наиболее распространенных животных на их языках. А вдруг в них бы обнаружились древние корни, свидетельствующие о связях почти исчезнувшего языка ндоробо с живыми языками койсанских народов.

С высоты камня, на котором я просидел добрую половину первого дня в селении пещерных жителей Ндото, я не берусь делать никаких серьезных выводов относительно расовой принадлежности ндоробо. Однако я все же шесть лет пробыл в Кении и за это время почти безошибочно научился различать представителя одного кенийского племени от другого. Я не один день прожил среди пигмеев и побывал на землях всех еще сохранившихся койсанских племен — бушменов, готтентотов, хадзапи и сандаве.

Древние загадочные лесные охотники ндоробо меньше всего похожи на других древних лесных охотников — пигмеев. Во-первых, они намного переросли этих низкорослых обитателей дождевых лесов и, во-вторых, для их лиц не характерны черты, свойственные негриллям, — широкий нос с низкой переносицей, толстые губы, прогнатизм и вьющиеся мелкой спиралью волосы. У Сенгида, например, волосы крупно вьющиеся, нос — прямой, чуть с горбинкой, губы европейца. Больше всего он похож на сомалийца. Другие обитатели пещерного селения больше походили на нилотов — со свойственными тем правильными чертами лица и стройными высокими худощавыми фигурами. Но нилоты отличаются от ндоробо очень темным, почти черным цветом кожи, а все ндоробо светло-шоколадного цвета.

Особенно светлокожи женщины. Наблюдая за ними, я все время ловил себя на мысли о том, что они удивительно напоминают мне бушменок. У них такой же загадочный желтоватый оттенок кожи, который заставляет некоторых исследователей искать родство между бушменами обитателями Калахари и жителями Центральной Азии. Своим монгольским разрезом глаз, широкими скулами и слегка припухшими веками они также напоминают облик жительниц центральноазиатских степей. В облике ндоробо и бушменок мне явно мерещилось что-то «неафриканское». Только бушменки, питающиеся саранчой и кореньями диких растений, были низкорослы и морщинисты, а ндоробо, откормленные на меде и зебровых бифштексах, пышели здоровьем и силой.