Кенийские сафари

Мои размышления прервал пронзительный женский крик. Полногрудая красавица, стоя у порога своей пещеры, кричала кому-то, кто был в лесу. Потом из соседних хижин вышли другие, отнюдь не менее привлекательные женщины и тоже начали кричать. Я было собрался справиться у Тиваса, что же случилось, но не обнаружил его рядом. Женщины же, покричав еще, начали чего-то ждать.

Примерно через четверть часа из леса вышел смущенно улыбающийся Тивас и начал объясняться с женщинами. Потом появился оле Сенгида и еще трое мужчин и все тоже начали что-то оживленно говорить моему проводнику.

— Что случилось? — крикнул я Тивасу.

— Я сидел, сидел и захотел есть. У местных женщин ничего путного я не увидел и полез на дерево за медом. Тут-то и поднялся этот крик…

Я уже представил себе, как к вечеру у камня, на котором я сижу, соберутся честнейшие старейшины, как великий мганга начнет резать проголодавшемуся по моей вине Тивасу сухожилия, и хотел было прийти на помощь своему проводнику, как вдруг общий гомон смолк. От толпы отделился мужчина и полез на дерево, под которым я сидел. Второй мужчина подошел к костру, вынул оттуда дымящуюся головешку и подал взбиравшемуся по дереву. Тот же долез до улья, болтавшегося у меня почти над головой, и поднес к нему головешку.

— Тивас, они хотят наказать тебя пчелиными укусами? — жалостливо спросил я у проводника, наблюдая, как пчелиный рой начал вылетать из мзинга.

— Хуже, они хотят уморить нас голодом. Когда я полез в улей, женщины развопились, что это опасно, потому что в улье якобы может сидеть змея, которая ужалит меня и я умру. Я же сказал им, что змеи не живут в ульях, а что им просто жалко мне меда. Они слопали всего нашего осла, а теперь жалеют дать мне меда.

— А зачем же этот парень выгоняет пчел из улья? — Это было мне особенно интересно, так как кое-какие из выкуренных им пчел уселись на меня.

— Этот парень, наверное, съел вчера ослиную голову и сделался упрям, как то несчастное животное! — закричал оскорбленный Тивас. — Этот пожиратель ослиных голов залез на дерево для того, чтобы показать, что в улье живет змея. Но пока что мы видим одних пчел и они сейчас искусают его больше всякой змеи.

Тем временем парень залез к улью повыше и опять выкурил оттуда пчел. Потом по толстой ветке он перебрался на соседнее дерево и принялся обрабатывать дымом новое мзинга. Три роя пчел были уже растревожены и носились над продолжавшими кричать ндоробо, которые, впрочем, не обращали на насекомых никакого внимания.

Парень на дереве успел тем временем изгнать пчел еще из одного улья и, крикнув, что это дело ему наскучило, начал спускаться вниз. И тут женщины подняли настоящую бучу. Делом их чести было доказать гостям, что в улье все же живет змея. Было похоже на то, что они не разрешали парню спуститься на землю. В него полетели камешки, кости, ветки.

Бедняга вновь полез вверх. И тут не успел он поднести дымящуюся головешку к улью, как из противоположного конца цилиндра появилась голова мамбы, а затем и вся змея. Парень молниеносно выхватил из-под тоги нечто вроде аркана и ловко накинул его на приподнятую над веткой змеиную голову.

Боже, как был посрамлен бедный Тивас! Женщины кричали, хохотали, били в ладоши и всячески подшучивали и злословили по поводу новоявленного Фомы неверующего.

Тивас решил ретироваться куда-нибудь в лес, но не тут-то было. Разошедшиеся женщины окружили его плотным кольцом и, прыгая вокруг, заставляли его повторять вслед за ними:

«В ульях живут змеи, в ульях живут змеи». Только когда он пропел несколько раз эту фразу, признав свое полное поражение, женщины отпустили его. Та самая красотка, которая первой обнаружила его на дереве, вынесла ему даже пару кусков полуобугленного мяса.

— На, коли голоден. А если хочешь меда, можешь лезть на дерево. Теперь уже никто не будет кричать тебе, что это опасно.

Весело улыбаясь, подошел и присел рядом оле Сенгида.

— Змеи хорошо стерегут наш мед, не правда ли?

— Во всяком случае, мне бы его у вас воровать не хотелось, — ответил я. — Но как сами ндоробо лазят в мзинга, не боясь быть укушенными змеей?

— У нас есть опытные люди, которые только и заняты тем, что выкуривают змей и ящериц. Это делают рано-рано утром, когда пчелам холодно и они еще не обращают внимания на дым. Змея же более чувствительная. Стоит поднести головешку к улью, как она вылезает наружу. Потом днем к этим ульям приходят мальчишки и забирают мед.

— Когда мы шли сегодня утром вверх, то видели человека с кожаным мешком за спиной. Так, наверное, он собирал змей, а не мед?

— Да, это был оле Лебре, старый и опытный ловец змей.

— А что потом вы делаете со змеями?

— Раньше мы часто продавали их знахарям самбуру и туркана. Они приготавливают из них какие-то лекарства. Остальных же змей убивали. Теперь же почти всех змей покупает у нас сомалиец, который, как он рассказывает, сам потом продает их какому-то белому чудаку. У него есть целый дом, набитый змеями.

— А, я, наверное, знаю этого чудака. Он живет на озере Баринго?

— Да, кажется там.