Кентуки

Вскоре он убедился, что остальная квартира была такой же большой и роскошной, как и ванная комната. В этом царстве Сесиль к тому же постаралась все устроить так, чтобы кентуки чувствовал полную независимость. Расставила зеркала у самого пола, велела вырезать легко открывающиеся проходы не только в дверях, но и в больших окнах с выходом на балкон – такие лазы обычно устанавливают для домашних животных. Кроме того, за креслом пряталось что-то вроде длинного пандуса, по которому можно было подняться на широкие кожаные подлокотники дивана. Чэн Ши-сюй научился пользоваться пандусом без проблем.

Сесиль с первого же дня установила свои правила и как нечто само собой разумеющееся перечислила их, загибая пальцы:

– Ты никогда не должен входить в мою комнату. Если я прихожу домой с мужчиной, ты не должен покидать своего зарядного устройства. Если я сплю или сижу за этим вот письменным столом, любые передвижения по дому запрещаются.

Он покорно принял все это к сведению.

Если не считать названных правил, Сесиль была внимательной и веселой. Иногда они выходили на балкон, она брала его на руки, чтобы дать полюбоваться на Лион, и показывала площадь, где был поднят первый в мире черный флаг, а также здание, в котором когда-то помещалась их семейная мануфактура по производству шелковых тканей, рассказывала истории про бомбардировки и революции, которые ей самой рассказывал дед на этом же балконе.

Сесиль и ее квартира являли собой безупречно устроенный мир, и тем не менее самое лучшее таилось в квартире напротив – в великом царстве брата Сесиль Жан-Клода. Иногда они вместе пили чай. Заваривала его Сесиль, а сидели они за чаем в гостиной Жан-Клода, который при этом играл на рояле.

Именно там Чэн Ши-сюй и увидел главную женщину своей жизни.

В первый раз прогуливаясь по гостиной Жан-Клода, он обратил внимание на то, что в огромных окнах, выходящих на балкон, имелись такие же дверцы-лазы, как и в квартире Сесиль. Кентуки-панда Жан-Клода неподвижно стояла в отдалении, у большого вазона с орхидеями. Удивительно, но на брюшке у панды была прикреплена точно такая же табличка с точно такой же надписью, как и у него самого: “Вспоминай всегда. Эмманюэль”. У панды было имя – Титина, по крайней мере так ее называл “хозяин”, – а еще у нее была одна-единственная обязанность, которую она выполняла с большой неохотой. Поиграв на рояле, Жан-Клод, всегда ходивший босиком, садился в кресло напротив Сесиль, чтобы поболтать и выпить чаю. Он вытягивал ноги, и Титина должна была растирать ему ступни своим плюшевым телом, медленно двигаясь туда-сюда. Сесиль смотрела на них и смеялась. Но стоило Жан-Клоду отвлечься, как Титина быстро убегала и старалась спрятаться, забившись в какой-нибудь угол. Чэн Ши-сюй тенью следовал за ней.

Потом они с пандой нашли способ переговариваться. В ванной Жан-Клод нарисовал на полу алфавит, и Титина очень изящно перемещалась по буквам. Получался своего рода танец – и очень милый, когда его исполняла она. Но когда очередь доходила до Чэн Ши-сюя, он с этим делом справлялся с большим трудом. Она писала по-французски, он – по-английски. И они прекрасно понимали друг друга.

Меня зовут Кун Тао-Линь, – написала Титина. – я живу в Даане в Тайбэе.

Он тоже написал свое имя. Потом добавил: слова на животе?

Она объяснила: Эмманюэль подарок 1 Кентуки каждому из детей в день когда умер.

Титина рассказала еще какие-то семейные истории. Когда Сесиль и Жан-Клод были маленькими, отец покупал им морских свинок. Но те редко жили больше года в своих клетках. Потом дети выросли, и он, понимая, что скоро его с ними не будет, решил подарить каждому по зверюшке, которые останутся с сыном и дочерью на всю жизнь.

Отголосок шума их моторчиков, когда они исполняли свои танцы на кафельных плитках, продолжал звучать в голове у Чэн Ши-сюя несколько часов спустя. В своей квартире в Пекине он так и заснул, перебирая в уме все, что они друг другу рассказали. На следующий день он набрал в поисковике: “Кун Тао-линь”. В Тайбэе женщин с таким именем нашлось несколько десятков, но только одна вроде бы жила в районе Даань. Она была полненькой, с прелестной улыбкой. Он распечатал фотографию и повесил рядом с экраном компьютера.

Вскоре Титина сообщила ему и свой электронный адрес. Отметила на буквах в ванной первую часть адреса, а потом долго кружила, все никак не желая смириться с очевидным фактом: в нарисованном на полу алфавите не хватало значка “собака”. Наконец она продолжила фразу, добавив -at-, однако Чэн Ши-сюй понял, о чем шла речь, только после того, как она добавила .com. У себя в Пекине он записал адрес, а в Лионе немного потанцевал по алфавиту, пока не сумел составить для нее свой. Когда чаепитие закончилось и они вернулись в квартиру Сесиль, он открыл почту и написал Титине. А в конце письма признался: “Ненавижу, когда ты чешешь ему ноги.”

Она немедленно ответила: