Если карточки с кодом можно было покупать онлайн и продавать таким же образом, то для каждого соединения требовался новый планшет, так как, если связь с кентуки установлена, уже нельзя было переместить ее на другое устройство. Таким образом он покупал в среднем пять планшетов в неделю и делал это в разных магазинах города, чтобы не вызывать ненужных подозрений у продавцов. Под конец планшеты стали стоить ему гораздо меньше, чем коды подключения, цена которых была сопоставима с ценой самих кентуки. Почему так сильно подорожали коды? Может, соотношение цен регулировал сам рынок? Или и вправду на свете было больше людей, готовых наблюдать за другими, чем оказаться под наблюдением? Глубокие маркетинговые исследования привели бы производителя к тому же выводу, к какому Грегора привел обычный здравый смысл. Хотя любые “за” и “против” при выборе, кем стать – “хозяином” или “жизнью”, не помогали сделать однозначный вывод о безусловных преимуществах той или иной роли. Мало кому хотелось выставлять свою личную жизнь напоказ неведомому человеку, зато все обожали подглядывать сами. С другой стороны, купить кентуки значило обрести нечто осязаемое, вещь, занимающую в доме реальное место, и это можно было сравнить с приобретением домашнего робота. А вот покупка кода соединения, напротив, означала, что ты за серьезные деньги получаешь всего-навсего набор жалких виртуальных цифр, в то время как людей приводила в восторг именно возможность извлечь что-то новое из чудесно оформленных коробок. Почти одинаковая цена на какое-то время установит равновесие в спросе на то и другое, и тем не менее Грегор полагал, что рано или поздно чашу весов перетянут на свою сторону карточки с кодом.
Тут Грегор получил письмо с новым заказом. Только что был куплен кентуки, который попал в Калькутту и теперь принадлежал девочке, жившей в самом большом китайском районе Индии:
Заказ был подписан женским именем, а в самом конце имелась приписка, которая, как показалось Грегору, носила слишком уж личный характер:
Обычно Грегор предпочитал ничего не знать о людях, покупавших у него соединения. Он просто проверял, поступили от них деньги или нет, упаковывал в коробку планшет – выключенный, но с максимальной зарядкой – и без лишних раздумий экспресс-почтой отправлял его по указанному адресу.
Иногда собственная комната представлялась ему своего рода круговым окном со множеством глаз, направленных в разные уголки мира. На самом деле было совершенно невозможно держать бодрствующими больше шести или семи кентуки одновременно: и стол у него был недостаточно большим, да и рук имелась всего пара. А ведь он должен был заставлять кентуки двигаться по тем помещениям, куда они попадали, подзаряжать их по мере необходимости и помогать хотя бы совсем недолго общаться с “хозяевами”, которые, как правило, уже несколько часов ждали, когда же их игрушка наконец пробудится и порадует их какими-нибудь милыми выходками. А еще Грегор купил три маленьких камеры на треножниках, чтобы вести параллельную съемку с экранов некоторых планшетов. Он хорошо все просчитал, прежде чем пойти на такие расходы, решая, не будет ли слишком примитивным ходом вести съемку напрямую, вместо того чтобы заплатить за нужную программу и хранить картинки в цифровом виде. Но он очень быстро убедился, каким успехом пользуются подобные видео, добавленные к табличкам с краткими характеристиками будущих “хозяев”. Аналоговый формат придавал его записям оттенок домашности и одновременно живой реальности. Кроме того, клиенты могли собственными глазами увидеть тот единственный и неповторимый планшет, который собирались приобрести, а также руки Грегора, которые иногда появлялись то там, то тут и вроде как придавали всей сделке определенную надежность. Это было все равно что покупать щенка, зная, кто о нем на самом деле до сего момента заботился и насколько хорошо песик себя вел. Грегор не мог проделать это со всеми планшетами, но как только добавлял к характеристикам три-четыре видео того или иного кентуки, соединения продавались, как правило, за сутки.