Кэп и две принцессы

— Ты тоже… Ты тоже думаешь, есть какая-то связь между этим самым Дведиком и сумасшествием экипажа «Иллюзиона? — за спиной Рене раздался голос Кима.

Она вздрогнула от неожиданности. Повернулась к своему правому.

— По крайней мере, у меня нет оснований думать, что это не так.

* * *

Ёшка натянула изолирующий костюм, прежде чем войти в палату к бессознательному льсянину. Особой нужды в этом не было: датчики исправно выводили на экран общего наблюдения все жизненные показатели и его, и пострадавшей части экипажа «Иллюзиона».

Индикатор отклонения от нормы выделял красным тревожным светом только изолятор, на полу которого скорчились два разведчика. Тот самый рывок, который они с Кимом наблюдали утром, оказался последним для Кравеца и Смита. Он забрал все оставшиеся у них силы, и это было очевидно даже без всякого индикатора.

«Серьезные нарушение», — словно выбивал на пульте тревожный мерцающий огонёк, и Ёшка нисколько не была удивлена этому. Всё те же отклонения, что и вчера вечером, когда они только доставили экипаж на борт «Иллюзиона». И никакой возможности им помочь.

Лаборанты залечили глубокую ссадину на щеке Кравеца, и даже переломанные костяшки пальцев потихоньку начали срастаться, когда Смит обессилел настолько, что уже не мог биться руками о стены. Было ясно: внешние повреждения поддаются лечению, но что-то, изменяющее биохимию организмов, не пускает даже самые умные препараты в головы разведчиков. Оставалось только поддерживать в относительном порядке их тела и наблюдать неуклонное замедление жизненных функций.

— Бедные мальчики!

Ёшка вздохнула и издалека приветливо помахала рукой разведчикам, обессиленно прикорнувшим на полу изолятора. Может, они где-то в глубине душе осознают её заботу и тревогу о них. Может, этот простой жест сочувствия успокоит и поддержит.

— Вы ещё немножко продержитесь, — прошептала она в прозрачную стену изолятора, — Рене обязательно найдёт то, что вас гложет изнутри. Она такая… Если вцепилась в какой-то вирус бульдожьей хваткой, то, пока не обезвредит, не отпустит…

Впервые Ренету Гомес Ёшка встретила не в самый лучший момент своей жизни. Накануне в её дом неожиданно нагрянула психокомиссия. Ёшка никогда не могла бы и подумать, что высокие баллы статуса «полезно занятой», не являются достаточной гарантией для избавления от подобных процедур. Очевидно, обеспокоенные соседи сообщили о третьем флайкаре, который Ёшка приобрела после очередного сенсационного доклада на XII гуманоидной конференции синхронистов, нейрокогнитологов и психолингвистов.

Она ещё даже ни разу не брала флайкар, только часами любовалась на белые, ещё не тронутые дорожными испарениями бока. Курлыкала вокруг него, гладила блестящий корпус, выискивая на нём несуществующие царапины. Две другие её «леталки» ревниво посматривали на эти проявления нежности, щурились недовольно узкими прожекторами, прикрытыми противотуманками. Как оказалось, не только её обиженные невниманием флайкары не одобряли такого поведения.

В общем, комиссия заявилась в один совсем не прекрасный вечер. Их было двое: естественно седой мужчина с военной выправкой, который так и не сказал ни единного слова, и невысокая, полноватая женщина с едва заметным шрамом возле правого глаза. «Вживлённый сенсор», — сразу поняла Ёшка. В её среде многие соглашались на эту операцию, обостряющую органы чувств и интуицию, которая достигала своего пика при возможности подмечать ранее скрытые детали обстановки. Разрешение давалось только в профессиональных целях, и последствием вживления было быстрое выгорание. Пользовались ей, как правило, специалисты, не уверенные в своём природном таланте. Гореть не долго, но ярко…

Ёшка же предпочитала обходиться тем, что Бог послал. Своим собственным зрением, слухом и обонянием. Пока ей природного дара хватало и даже с избытком. Поэтому она сначала даже с сочувствием посмотрела на чипированную. А та с ужасом уставилась на кучи пакетов и коробок, которые Ёшка не успела разобрать со своей последней «пробежки» по магазинам. Впрочем, с предпоследней она тоже не успела. И с той, что была прошлой неделе…

На красивых упаковках, заполонивших дом, лежали и сидели Ёшкины кошки, словно пытались своими мохнатыми телами прикрыть её позор. Но даже двадцати четырёх кошек не хватило… Большие мягкие пакеты с новой одеждой и с ни разу не использованной по назначению обувью, маленькие коробочки с разными прекрасными безделушками и клипсами так и не просмотренных историй… Всё, что не поместилось в шкафу и на полках, было свалено прямо на кресла, а остальное громоздилось между креслами и не убранным столиком на полу. Несколько пакетов разорвались, не выдержав внутреннего напора, и присыпали всё это великолепие косметическими баночками и тюбиками. Из одного монотонно и медленно капало феромонами, по уверению производителя, вызывающими глубокую и мгновенную симпатию… Когда Ёшка купилась на эту рекламу?

Она посмотрела на эту картину глазами посторонних…