Хааст Хаатааст

– Новенький, что ли? – спросил он. – Ничего, научишься, – добавил он, взглянув с усмешкой на Хаастову половину тунца. – А пока что я буду чистить половинки с головой, а ты – с хвостом. – Меня зовут Юхак, для тебя – Юра. Будем знакомы.

Вскоре Хааст узнал первый секрет ремесла – у тунца почти вся чешуя располагается возле головы, а на задней половине ее совсем мало. Юхак показывал Хаасту, как быстро и правильно очищать рыбу от костей; затем нарезали филе на длинные тонкие куски для жарки и аккуратные ломтики для сашими; раскладывали все это на подносы, которые отправлялись к поварам. Юхак работал филигранно, его ладони мелькали на столе перед Хаастом, точно как у карточного фокусника. На вопрос, когда заканчивается здесь смена, Юхак ответил, что у всех по разному, но лично он здесь каждый день, с восьми утра до шести вечера. А платят неплохо, и он этим местом дорожит. Вскоре выяснилось, что «неплохо» – это чуть больше федерального минимума – в десять раз меньше, чем зарабатывал Хааст. «И чего они не идут учиться», – думал Хааст; «конечно, дешевле платить таким беднягам копейки, чем вложиться в дорогущее автоматическое рыбное оборудование. Хотя, вот когда-нибудь будет и здесь такое оборудование, и куда тогда деваться этому Юхаку?». Работа, между тем, проходила в весьма быстром темпе; рыбы для обработки подносили много; Хаасту было тяжело. Нарезанные кусочки посыпали специями и поливали какой-то жидкостью, от паров которой у Хааста сильно жгло ладони. Оглядываясь иногда на окошко в цеховой двери, он заметил, как директор и охранник совещаются с той стороны, указывая на него, и в первый раз за день по-настоящему встревожился – чисткой рыбы тут, похоже, могло и не ограничиться; этак и до вечера можно было домой не вернуться. Если до сих пор все происходящее было для него лишь своего рода игрой, которой он позволял продолжаться и знал, что может в любой момент из нее выйти, то теперь его уверенность в себе и в своем контроле над ситуацией пошатнулась – а это именно то, чего в первую очередь обязан избегать сыщик или разведчик. Участвуя в таких играх, разведчик никогда не должен заходить так далеко – ведь он рискует не только собой, но и ввереной ему миссией и всем, что поставлено на карту. Поэтому с этого момента Хааст включил внутренние ресурсы на полную, с одной единственной целью – прекратить этот эксперимент, выйти из игры. Руки, между тем, жгло уже нестерпимо; он увидел на кафельной стене, возле входной двери в цех, аптечку, и подумал, что, может быть, найдет там какую-нибудь мазь для смягчения кожи. Копаясь в аптечке, он соображал, как побыстрее, и по возможности, поспокойнее, выбраться отсюда; торчать тут дальше и сталкиваться с новыми сюрпризами от директора он не намеревался. Не найдя в аптечке ничего подходящего для рук, он постучался в стеклянное окошко запертой двери; его увидел охранник, выпустил, и спросил, в чем дело. Однако Хаасту ничего изобретать не пришлось; в дальнейшем события развивались сами собой. Не успел он и рта раскрыть для ответа охраннику, как у того затрещала рация; послушав несколько секунд, он схватил Хааста за рукав и потащил в офис директора.

– Ты что же, Вадим, на собственной машине сюда приехал? – недоуменно и как-то вкрадчиво спросил директор.

– Да, – отвечал Хааст.

В этот момент директору на мобильный пришло СМС-сообщение, он глянул, изменился в лице, вскочил и вытянулся по струнке. Посмотрев на Хааста с выражением пойманного с поличным вора, он произнес, теперь уже дрожащим и подобострастным голосом:

– Я умоляю о великодушном прощении. Мы вас приняли за другого, за нашего старого работника, обознались. В ресторане все оформлено как следует. Мы готовы предоставить все документы. С Никитой у нас тоже заключена официальная бумага, извольте убедиться. Но я обязуюсь больше не работать с ним и его мальчишками, я разрываю с ними договор сегодня же.

– Покажите эту бумагу, – сказал Хааст, прочитал ее, и твердо ответил:

– Обо мне чтобы ни слова Никите с Андреем. И с ними больше дел не иметь. Ясно?

– Так точно, – звонко отчеканил директор.

Хааст забрал свой мобильник и со словами: «Все у вас в порядке, никаких санкций не планируется», вышел из ресторана. На душе у него было гадко. Его раскрыли, приняли за полицейского, за проверяющего, а то и реально идентифицировали. «Ужасно сработано», – думал он, «надо было оставить машину вообще в другом районе, и идти сюда двадцать минут пешком». Это приключение в ресторане оставило у него на несколько дней отвратительный осадок, в котором было сплошное недовольство – собой, людьми, неизменной капиталистической эксплуатацией простых рабочих, аптечкой без мази и вообще всем. Лишь только жилистые, умелые ладони алеута Юхака и их мастерский танец на рыбном верстаке всплывали иногда светлым пятном в памяти и немного разгоняли апатию и безысходность в душе.