Хааст Хаатааст

– Хааст, выручайте, пожалуйста, дружище, – взволнованно просила Елена. – У меня срочное совещание, никак не могу уехать. Тут учителя протестуют, я потом вам расскажу, нам надо немедленно менять программу. Вы не могли бы отвезти Веру в деревню к ее другу, тому айнскому парню? Это, к сожалению, около часа езды от офиса. Таксисты отсюда туда не ездят. А вечером я ее сама заберу. У них там сегодня праздник будет, Вера долго готовилась.

– Конечно, Елена, все в порядке, отвезу. Я до завтра свободен. Не волнуйтесь, сейчас выезжаем, – отвечал Хааст.

Дорога до деревни пролетела незаметно – Вера интересно рассказывала о школе, друзьях, летних приключениях. У нее, похоже, действительно была занятная жизнь, происходило много всего необычного. Она с сожалением сообщила, что скоро отправится с матерью в отпуск в Прагу, а ей эта Прага нафиг не нужна – и почему бы Елене не полететь туда одной? В деревне вовсю кипели торжества – сегодня был день угощения Луны, вчера угощали Землю, и вся эта неделя была одним сплошным празднованием. Арсений встретил их и пригласил Хааста остаться. Ему выдали нарядную айнскую одежду и отвели в круг, посреди которого на плоском овальном камне жарились оладьи. Под камнем был разведен огонь, местные девушки, подбирая длинные платья, хлопотали над ним. В кругу стоял и стар и млад, Хааст приметил две-три русских семьи с детьми, остальные были айны. Смеркалось, идеально полная Луна готовилась к угощению в безоблачном небе. Арсений что-то объявил на айнском, и они с Верой потащили кастрюлю к раскаленному камню и стали выливать на него тесто, посыпая какой-то приправой. В это мгновение одна женщина поплыла вокруг камня с песней, подняв руки над головой; круг стал подпевать ей. Хааста кто-то похлопал по плечу – стоявший рядом старик в костюме охотника поманил его и зашептал скрипучим голосом на ухо:

– Это моя жена, вот примерно, о чем она поет, на вашем языке:

– Как милый уходил охотиться на медведя,

– Как приводил домой троих маленьких медвежат, которые остались без матери,

– Как он растил их потом и кормил молоком, и отпускал в лес,

– Как он больше не охотится на медведей – боится застрелить своих медвежат,

– Как гуляю я теперь зимой без шубы.

Были еще песни и танцы, затем стали раздавать оладьи в раскрашенных глиняных тарелках; перед тем как есть, каждый должен был накормить Луну. Вешали оладьи на ветки, раскладывали по крышам. На столах стояли чарки с местным самогоном, настоянным на ягодах. Он был крепок – Хааст, будучи за рулем, лишь слегка пригубил свою чарку. Но и местные не очень налегали на алкоголь, вопреки всему тому, что слышал Хааст об айнских застольях. Празднующие стояли с поднятыми головами, кричали что-то Луне, просили у нее благословения и урожая, танцевали, доходя до исступления. Это вовсе не был декоративный праздник, как ожидал того Хааст – нет, здесь была настоящая энергия искреннего и древнего ритуала. Всеобщее помешательство захватило и Хааста – он закинул пару оладьев на крышу дома Арсения и прыгал вместе с ним и Верой, пытаясь схватить Луну. Арсений ни на минуту не переставал поглощать оладьи, Чагин был прав – он наедался впрок на целый месяц. Вскоре приехала Елена, ее сразу разодели и приобщили к торжеству. Празднество продолжалось до полуночи, затем все стали собираться.

– Посмотрите на эту наглую круглую Луну, – сказала Вера. – Ей за ночь предстоит съесть целое стадо оладьев. Неудивительно, что она такая толстая – если бы я так нажралась оладьев, я бы тоже стала такой.

– Не стала бы, если бы постилась весь остальной месяц, как Арсений, – ответила Елена.

Хааст уехал, а Елена и ребята что-то еще весело обсуждали в ночи на фоне догорающего праздника.

Преподавание детям основ спасательного дела полностью заняло Хааста и пробудило в нем уснувшую было деятельную энергию. Уж где-где, а на этом острове такие навыки нужны были всем, и перед Хаастом открылся новый горизонт – он планировал предлагать такие занятия на постоянной основе в морском музее или в школах, начиная со следующего учебного года. Осознав, что все имеющиеся пособия по спасательному мастерству предназначены для взрослых людей, он принялся разрабатывать методический материал специально для старшеклассников и получал огромное удовольствие от составления такого учебника. Его склонность к фундаментальному, научному подходу, наконец нашла свое применение. Все вечера он просиживал за этой монографией, а по четвергам и пятницам пробовал применять свои идеи на практике. Как водится, когда объясняешь другим, то и сам начинаешь глубже понимать свою науку, Хааст наслаждался также и этим. Следуя метафоре его любимого школьного учителя, можно сказать, что Хааст сумел воспламенить в себе порох, впрягшись в нужную телегу.