Халим. В плену у шейха

– Скажите, что это шутка. Пожалуйста, – но сама уже вижу, что нет. Не шутка. Они в одежде такой… Яркой, аляповатой, дешёвой и открывающей все прелести. На мне халат какой-то серый. Подозреваю, был когда-то белым, но очень давно. Стены грязные, и запах здесь жуткий. Я точно не в больнице.

– Извини, кроха, – Мира виновато улыбается. – Хотели бы мы тебе сказать, что на курорте отдыхаем, но сама всё видишь. Ты главное не сопротивляйся и не спорь с ними. Что скажут – делай. Ну обслужишь одного, от силы двух за ночь. Больше-то такой мелкой не дадут. Ничё, выдержишь. А там… может, бордель этот грёбаный полиция накроет, да нас депортируют нахрен.

Ольга снова скептически хрюкает, а я головой мотаю, как сумасшедшая. Как? Как я могла сюда попасть? За что? Почему? И будто кувалдой по голове понимание, что это Румия. Это она меня сюда отправила.

– Город. Как называется этот город? Где мы сейчас? – хватаю Янку за руку, а та испуганно ресницами хлопает.

– Так этот, Эль Хаджа вроде. Нас сюда только неделю назад привезли. До этого мы в другом городе были. А тебя вот вчера вечером сюда закинули.

– Дууура, – вою, запуская пальцы в волосы и натягивая их у корней до боли. – Какая же дурааа! Как я могла ей поверить? Как?! Почему я не послушала Саадат! Почему не призналась Халиму?!

– Что здесь за шум! Кто орал? Какая сука рот посмела открыть? – в комнатушку врывается какой-то низкий, кряжистый араб в одной майке и грязных джинсах, ногой дверь за собой захлопывает.

Девчонки вскакивают, в стену вжимаются, а я, наоборот, к мужику этому рвусь.

– Это вы? Вы здесь главный? Послушайте, меня здесь быть не должно, – тараторю по-арабски, замечая боковым зрением, как с кровати встаёт Оля и тоже прижимается к стене. Все на меня смотрят, а я губы смачиваю и продолжаю. – Я гостья Халима эль Хамада. Вернее, я его любовница. Я сюда по ошибке попала. Прошу вас, отвезите меня к нему, – ещё никогда так не желала оказаться снова в Золотом дворце. Я сейчас шейху ноги целовала бы, лишь бы оказаться рядом с ним. Да где угодно, только не здесь. – Вы меня слышите? – вглядываюсь в лицо араба, а тот смотрит на меня исподлобья и вроде как даже слушает. Затем на девчонок взгляд поднимает.

– Она что, чокнутая? – спрашивает по-английски.

– Ну так, голова болит у девочки, – также на ломаном английском отвечает Яна. Остальные молчат. – Ты только не бей её, Захид. Она в себя придёт, мы выходим.

– Ээ, как знал, что больную шармуту продали. Ты откуда арабский знаешь? – это уже мне.

– Я переводчица! Я не шармута! Я у шейха живу, в Золотом дворце! Спросите его! Спросите!

А он меня за лицо вдруг хватает, от боли кричу и за руки его волосатые хватаю.

– Слушай меня, шармута, – тихо говорит, угрожающе, так, что кровь в жилах стынет от его голоса низкого. Я взгляд на его волосах сальных, назад зачесанных, фокусирую, сглатываю. – Ещё раз рот свой откроешь, я тебе его до ушей раздеру, а потом вставлю туда свой член и нассу. Поняла? Ты теперь на меня работаешь. Отдыхай, пока лицо в норму придёт, а потом за работу! – толкает меня резко, сильно. Я на спинку кровати спиной падаю и, согнувшись от боли пополам, сползаю на пол. А он уходит, дверью хлопает. Девчонки меня поднимают, к кровати тащат, укладывают, и кто-то по волосам гладит. А я плачу, содрогаясь всем телом, и понимаю, что это самая что ни на есть реальность. Жестокая, страшная, неотвратимая…

* * *

Румия склонила голову, исподлобья зыркнула на Давию. Та прошла мимо, едва задев шлейфом дорогого парфюма. В прекрасном бежевом платье, с легким, еле заметным макияжем, она будто плыла в своей горделивой манере. Служанка всегда завидовала ей. Красивой, влиятельной, из богатой семьи. Хотя необязательно иметь всё. Хватило бы и последнего. Румия тоже была бы красавицей, будь у неё столько денег и власти. И шейх на ней женился бы, и сидела бы она тут, в этом новом огромном дворце. И перед ней также все преклоняли бы головы.

Но вместо этого ей приходится прислуживать заносчивой и коварной кобре. Жаль, что шейх не разглядел, кого взял в жёны. А ещё умным его называют.

– Ну что? Ты всё сделала? – Давия нарушила тишину звоном ожерелья, которое надела на её шею верная служанка. Повертелась перед зеркалом, улыбнулась. – Мой великолепный эмир подарил. Скоро он положит к моим ногам весь мир.

Румия фыркнула про себя. Как же! Положит он мир. Да он даже не остался с ней на ночь, сразу после церемонии к русской своей помчался. Румия сама видела. Еле ноги успела унести, пока до неё охрана не добралась. Сейчас, наверное, ищет свою сучку, с ног сбился. А эта всё строит из себя счастливую новобрачную.

– Моя госпожа… Я сделала. Девчонка мертва. Её уже, наверное, и закопали. Только они сбежали. Те ваши охранники, которые должны были ждать меня, чтобы вывезти из города. И они золото моё прихватили.

– Твоё? – усмешка Давии заставила Румию вздрогнуть – настолько была ледяная и злая. – Да неужели? А я думала, эти драгоценности принадлежат эмиру. Ведь это он их подарил русской шармуте?