Халхин-Гол/Номонхан 1939

Как мы помним, вмешательство Генштаба в командование частями Квантунской Армии во время инцидента на Амуре вызвало у офицеров Квантунской Армии негодование и возмущение. Это чувство лишь усугубилось после Чжангуфэнского инцидента, когда спорная территория, формально принадлежавшая Маньчжоу-Го (т. е. находившаяся под защитой Квантунской Армии) была фактически сдана врагу. Это заставило командование Квантунской Армии добиваться передачи под свою ответственность этого выступа маньчжурской территории из зоны ответственности Корейской Армии. В следующий месяц после завершения инцидента из штаба Квантунской Армии в этот район был направлен майор Цудзи Масанобу, отчаянно смелый офицер и откровенный сторонник "активных действий" с задачей разведать обстановку в районе Чжангуфэна. И майору Цудзи не понравилось то, что он там увидел. Советские войска контролировали всю территорию между высотами, за которые шли бои, и рекой Тюмень-Ула.

 

Зимой 1938-39 Цудзи провел несколько разведывательных патрулирований в этом районе. В последне й такой разведке в марте 1939 он привел отряд из сорока солдат к подножию высоты Чжангуфэн, на которой семь месяцев назад погибли тысячи людей. Цудзи приказал своим солдатам повесить винтовки на плечи, чтобы продемонстрировать отсутствие агрессивных намерений, и демонстративно подвел свой отряд на расстояние 200 ярдов к советским позициям. Там он приказал солдатам построиться в одну шеренгу, после чего они спустили штаны и одновременно помочились, чем удивили и насмешили советских солдат. Потом японцы отошли на несколько ярдов и, усевшись в круг, стали есть о-бэнто (традиционный японский завтрак в коробке). Перекусив и спев несколько японских военных песен, Цудзи и его солдаты ушли, оставив удивленным советским наблюдателям консервы, шоколад и бутылки виски. Это забавное представление было отвлекающим маневром, устроенным Цудзи, чтобы отвлечь внимание советских солдат от скрытой фотосъемки их позиций и укреплений. Фотографии неопровержимо показали, что советские укрепления находятся на территории Маньчжоу-Го.

 

Цудзи Масанобу был экстраординарной личностью. Несмотря на свое скромное происхождение (его отец был угольщиком), или, возможно, благодаря ему, он пытался воплотить в себе дух воина-самурая, приспособив его к требованиям войны XX столетия. Цудзи обладал острым и смелым умом, заключенным в болезненном теле (эту слабость он пытался исправить "сверхчеловеческим" режимом тренировок). Смелый инноватор, обладавший талантом к планированию операций, он добивался успеха и на поле боя и в штабной работе. Он находил особое удовольствие в личном участии в опасных разведывательных операциях (в том числе в авиационной разведке), политических интригах, планировании операций и командовании на поле боя, и успел отличиться во всех этих сферах за свою долгую и разнообразную карьеру. Иногда он демонстрировал фанатичную нетерпимость. Он был яростным расистом, способным на нечеловеческую жестокость. Несмотря на огромное влияние, которое он приобрел, он, казалось, обладал инстинктом всегда стремиться к большему. В 1939 Цудзи имел звание майора. Та важная роль, которую он сыграл в Номонханском инциденте и после, может быть понятна только в контексте гекокудзё, японской традиции "управления снизу".

 

Вернувшись в Синцзин после выполнения разведки у Чжангуфэна, майор Цудзи сразу разработал план по решению ситуации с Чжангуфэном. Он предложил переговоры с СССР по "исправлению границы"; в случае, если переговоры завершатся неудачно, Квантунская Армия должна атаковать и изгнать "нарушителей" с территории Маньчжоу-Го. Это предложение было принято командованием Квантунской Армии. Генерал-майор Яно Отодзабуро, заместитель начальника штаба Квантунской Армии, вылетел в Токио с фотографиями советских укреплений на Чжангуфэне, чтобы добиться одобрения Генштаба. Но в Генштабе ему сказали, что Чжангуфэнский инцидент - уже закрытая тема, и таковой останется, и впредь Квантунская Армия должна игнорировать "технические" нарушения границы, потому что Токио в данный момент не ищет конфликта с Советским Союзом. На возражения Яно (и Цудзи), что из-за "проявления слабости" у Чжангуфэна русские осмелеют и позволят себе еще более агрессивные действия против Маньчжоу-Го, в Генштабе ответили, что вследстие напряженной ситуации в Европе весной 1939 Советский Союз не будет ввязываться в конфликты с Японией.

 

Генерал Яно вернулся в Синцзин ни с чем, и это заставило многих офицеров "скрипеть зубами от разочарования". Командование Квантунской Армии считало, что отказ Генштаба в их просьбе не позволил им выполнить их священный долг, порученный самим императором - защищать территорию Маньчжоу-Го. Ситуация была обескураживающей и для многих постыдной. И нигде негодование не было так сильно, как в оперативном отделе штаба Квантунской Армии.