Халхин-Гол. Первая победа Жукова

Истребители открыли огонь одновременно. Капитан сумел всадить несколько пуль в головной И-16. В ответ получил удар, встряхнувший его самолёт. Снаряд калибра 20 миллиметров пробил фюзеляж, но японский офицер сумел увернуться от смертельной трассы. Набирая высоту, он увидел, что его ведомый отстал. Лейтенанту повезло меньше – снаряды продырявили в двух местах крыло, рваные дыры мешали держать равновесие, скорость падала.

Капитан хотел крикнуть молодому офицеру «Уходи!», но предупреждать его об опасности было поздно.

Похожий на бочонок русский истребитель догнал лейтенанта и открыл огонь сверху. Снаряды и пули, выпущенные с короткого расстояния, крошили кабину, плясали вспышками на капоте. Самолёт, теряя управление, под большим углом шёл к земле.

Часть русских пилотов стремилась оттеснить японские истребители, а другая часть атаковала бомбардировщики.

Это была непростая задача. Двухмоторные Ki-21 не уступали в скорости И-16 и значительно превосходили устаревшие бипланы И-15 бис. Четыре пулемёта винтовочного калибра и крупнокалиберный пулемёт в верхней башне бомбера Ki-21 вели беглый огонь по наседающим истребителям, простреливая всё вокруг.

Загорелся биплан И-15 бис, получив очередь в брюхо. Но тяжело загруженные бомбами японские самолёты не могли развить полную скорость. Снаряды и пулемётные очереди били по уязвимым местам. У одного из бомбардировщиков вспыхнул мотор, был убит башенный стрелок. Чтобы уйти из-под огня, командир экипажа был вынужден сбросить бомбы в степь.

Ещё один бомбер, получив десяток пробоин, также свернул с курса, торопливо освобождаясь от стоки-лограммовок. И-16, в котором сидел русский лётчик, прошедший Испанию, шёл прямо в лоб тройке бомбардировщиков, открыв огонь с расстояния двухсот метров. Он промчался над японским самолётом, едва не задев хвостовое оперение и снова развернулся для атаки.

На земле подняли по тревоге воинские части. Раненый лётчик Паша Яценко выскочил из дверей госпиталя и, хромая, бежал к месту боя. Не отрывая глаз от неба, грозил кулаком врагу.

– Всех в землю вобьём, гады!

Споткнувшись, упал на траву, подняться не смог.

Его подхватили санитары, матерясь потащили обратно.

– Куда тебя несёт? Вылечись сначала, вояка хренов!

Лейтенант вырывался из рук и кричал:

– Сегодня же выпишусь! Там ребята насмерть дерутся, а я койку пролёживаю.

Пашу Яценко не отпускало напряжение первого и единственного боя, в котором он участвовал. Потерял товарища, сам едва не погиб и кое-как выбрался из полуразбитого ястребка. От резких движений открылась не зажившая рана, кровь пропитала повязку и стекала по ноге. Его сразу понесли в перевязочную. Хирург нетерпеливо ждал, пока медсестра Катя размотает бинты, и выговаривал ей:

– Надо следить за ранеными. У некоторых нервы не выдерживают.

– У меня тоже нервы, – огрызалась избалованная вниманием начальства красивая Катя.

– Они на войне побывали, а у тебя от чего нервы? – успокаиваясь, спросил хирург.

– От вас, мужиков!

Катя устала от постоянных дежурств, тяжёлого запаха израненных тел, кричащих во сне людей. А тут ещё увиливал от обещания жениться заместитель главврача и не торопился перевести её на тёплую хозяйственную должность, которую тоже давно обещал.

Взвод Василия Астахова в составе роты быстрым шагом двигался к аэродрому. Красноармейцы, особенно молодняк, поминутно задирали головы, глядя в небо. Там постепенно заканчивался, перемещаясь к юго-востоку, воздушный бой. Прошли мимо огромного, раскинувшего десятиметровые крылья японского бомбардировщика. Фюзеляж с красным опознавательным кругом был смят, левое крыло отвалилось, а застеклённая кабина змеилась многочисленными трещинами.

– Железная стервь, – сбиваясь с шага, сказал молодой боец. – И пулемёты во все стороны торчат.

– Из дюраля корпус и крылья, – поправил его сержант Ютов. – Сплав алюминия с какой-то хренотой. Грохнулся крепко, а не загорелся.

У самолёта возились командиры и бойцы аэродромной охраны. Возле киля лежали в рядок четверо погибших лётчиков, похожие друг на друга. Низкорослые, в коричневых комбинезонах и добротных сапогах. Головы прикрыли тряпками, поясные ремни с пистолетной кобурой были сняты.

Ещё один лётчик сидел, вытянув ногу. Врач и санитар бинтовали ему голень, рядом стоял разрезанный до половины сапог.

– Глянь, пять человек экипаж, – снова удивлялся молодняк. – Попробуй возьми его.

– Их там шестеро или семеро, – отозвался Савелий Балакин. – Кто-то парашютом успел воспользоваться.

Шестая рота, рассыпавшись цепью, вместе с сапёрами прочёсывала степь. Красноармейцы заглядывали в огромные воронки от бомб. Солнце уже основательно нагрело воздух и траву, а в глубине развороченных ям парила вечно холодная земля плоскогорья.

Одна из авиабомб не взорвалась. Сапёры отметили опасное место, воткнув флажки. Вскоре увидели дымившиеся обломки истребителя И-15 бис. Погибшего лётчика уже увезли.

– Глянь, Василий, – негромко проговорил сержант Балакин. – Одни деревяшки да клочья брезента. Ну как ему с японцем тягаться! Тот влупит очередь и рассыплется наш ястребок.