Халхин-Гол. Первая победа Жукова

Комиссар выпил в своём небольшом кабинете сто граммов коньяку, затем повторил и понемногу успокоился. Он получил орден за выполнение специальных заданий в Китае, рисковал жизнью, получил ранение. Это было не так давно, хотя с тех пор он заметно изменился. Высокая должность накладывала свой отпечаток.

Сегодня, поговорив с людьми, комиссар вспомнил прошлое, когда он сам был весёлым и молодым, не боясь говорить правду. Капитан Зубов и лейтенант Астахов – нормальные мужики, и нечего к ним цепляться, кому-то сообщать об их высказываниях.

Через неделю Астахов выписался из госпиталя. Таня заплакала, провожая его.

– Брось слёзы лить, – обнял её Василий. – Я что, уезжаю куда? В одном посёлке остаёмся. Через денёк-другой приду.

Попрощался с ребятами из палаты, привыкли за эти недели друг к другу. Крепко обнялись с Пашей Яценко и Саней Фильковым, у которого плохо заживали осколочные ранения.

– Не кисни, Саня! Успеешь повоевать.

– Успею, – шмыгнул носом юный лейтенант.

Крепко пожал руку капитану Ерофееву.

– До свидания, Николай Григорьевич!

– Счастливо тебе, Василий, – сказал связист. – Там рота без меня почти месяц. Уже из штаба звонили, узнавали, когда вернусь. Чую, встретимся мы ещё на Халхин-Голе.

Егор Зубов проводил Астахова до ворот госпиталя. Напоследок закурили.

– Татьяну не забывай, хорошая девка, простая. Тебе такая и нужна. Переживает она, вон сюда идёт. Не буду мешать.

Танкист пожал руку Василию, подмигнул Татьяне и неторопливо зашагал к одной из юрт, проведать товарища. Грустно на душе, а у того, кажется, водка оставалась.

Глава 4. Молодое пополнение

Командир роты Назаренко скептически оглядел Астахова. Тот, как положено, доложил ему о выписке из госпиталя и прибытии в полк для продолжения службы. Старшему лейтенанту не понравились потёртые заштопанные брюки-галифе, солдатская пилотка и дырявые, хоть и почищенные сапоги. Правда, гимнастёрка была новая, с блестящими рубиновыми «кубарями» на петлицах.

– Ты как бродяга в полк явился. Что, нормальных брюк и сапог не нашлось?

Василий ничего не ответил, глядя поверх головы своего командира. Новую гимнастёрку ему выдали в госпитале взамен старой, разрезанной при перевязке на склоне высоты и пропитанной кровью. Таня подшила белый воротничок и погладила форму.

– Ну покажи, что ли, справку. Почти месяц в госпитале отлёживался.

При слове «отлёживался» скулы лейтенанта непроизвольно дёрнулись. Он хотел резко оборвать Назаренко, но сдержался и ответил спокойно:

– Нет там для вас в этой справке ничего интересного. Сдам в строевую часть штаба, я там ещё не был. Разрешите идти, а после штаба принять взвод.

Отдельного кабинета ротному не полагалось. Обычно он сидел в каптёрке старшины, где было прохладно, имелась койка и можно было отдохнуть после беготни и занятий. Назаренко ещё не отошёл после вчерашних посиделок с выпивкой и неприятного утреннего разговора с комбатом Лазаревым по поводу обучения молодых бойцов. Комбат словно забыл, что Назаренко участвовал в двухдневных ожесточённых боях, отбивал атаки японцев и лично поднимал роту для контрударов, не прячась за чужими спинами.

Командир батальона спросил, когда выпишут из госпиталя Астахова. Назаренко неопределённо пожал плечами, а капитан выговорил ему:

– Можно было сходить и проведать своего взводного. Он у тебя единственный опытный командир в роте остался.

– Я, значит, не в счёт?

– Один ты ничего не сделаешь.

– Зато Астахов горы перевернёт. Не забыли мы про него. Я приказал старшине передачку организовать.

Комбат перебил старшего лейтенанта.

– Передачку носят тем, кто за решёткой. В госпиталь ходят проведывать раненых товарищей. Ладно, иди. Астахов сегодня выписывается. Если чувствует себя нормально, пусть завтра начинает занятия с пополнением.

В каптёрку зашёл старшина Пронин с пакетом под мышкой. Вернулся из гарнизонного магазина, куда ходил за водкой и папиросами. Увидев Астахова, заулыбался и протянул руку:

– Ну привет, герой! Долго лежал. Крепко тебя тот японец подковал. Сейчас как здоровье?

– Нормально, Ефим Кондратьевич.

– Ну и слава богу. Юрий Фатеевич тут с молодняком замучался, будет теперь помощь.

Старшина, видно, крепко скорешился с Назаренко. Развернул пакет, достал две бутылки водки и несколько пачек папирос. Водку аккуратно поставил на полку, прикрыв занавеской, а пачку папирос протянул Василию.

– Кури. Водочку и тушёнку тебе Савелий передал?

– Передал, спасибо.

– Не за что. Это Юрий Фатеевич распорядился.

Почувствовав по выражению лица ротного, что встреча получилась не слишком тёплая, с досадой подумал: «Ну какого чёрта Назаренко везде врагов находит? Василия Астахова бойцы уважают, воевал он храбро, с умом. Комбат к нему хорошо относится. Не сегодня-завтра двинет на повышение – к чему с ним ссориться?» Однако вмешиваться осторожный старшина не стал. Не хотел раздражать командира роты, который и так страдал с похмелья.