Халхин-Гол. Первая победа Жукова

Ему это удалось. В двигателе скрежетали шестерёнки, затем он снова заглох. Заряжающий помог вытащить механика в пропитанном кровью комбинезоне и стал перевязывать. Младший лейтенант снова перебрался в башню и открыл огонь из «сорокапятки». Этого требовал Устав. Боекомплект БТ-5 составлял сто двадцать снарядов. Их необходимо было выпустить по врагу и поддержать наступающую роту.

Вскоре в башню перебрался заряжающий и стал подавать снаряды. Он сообщил, что механик лежит возле танка и рана у него тяжёлая. Младший лейтенант, сделав очередной выстрел, пожаловался заряжающему:

– Бросили нас, даже не оглянулись. Я думал, Зубов не такой.

– Война, – обронил танкист, который был на год старше своего командира. – Здесь свои законы. Нельзя в кучу сбиваться.

Тем временем угодил под снаряд 75-миллиметровки танк из пятой роты капитана Валентина Прилучного. Взрыв встряхнул машину, разорвало гусеницу, продырявило осколками бортовые баки с горючим. Бензин вытекал струйками, впитываясь в песок, рядом дымилась воронка.

Контуженный механик отбежал в сторону, следом вылез заряжающий, у которого была сломана рука.

– Командира наповал, – сообщил он. – Надо бы вытащить.

– Сейчас, – пробормотал механик-водитель.

Его мутило, перед глазами плыло горячее марево.

Он сделал шаг к машине, в этот момент вспыхнул нагретый бензин. Из баков били горящие струи, невидимое пламя растекалось на песке, лизнуло сапоги механика. Рванули пары в баках, в лицо сержанту плеснуло раскалённым воздухом и гарью.

Вместе с заряжающим они отбежали на десяток метров, глядя, как огонь охватывает «бэтэшку».

– Командира оставили, – сказал заряжающий, прижимая к груди сломанную руку.

Близкий взрыв заставил их броситься на песок, а когда они подняли головы, танк уже горел вовсю.

– Бежим, сейчас снаряды рванут, – подхватил товарища механик. – Лейтенанту уже не поможешь. 

* * *

Второй батальон проскочил полосу взрывов, оставив позади штук пять подбитых и горящих машин. Сравнительно небольшие потери. Огонь вёлся по площадям, не слишком прицельно. Когда расстояние сократилось, захлопали противотанковые 37-миллиметровые пушки.

На тактических занятиях было принято отзываться о них пренебрежительно: «Так, мелкота какая-то!».

Лишь немногие опытные командиры, когда не было поблизости политработников, предупреждали подчинённых:

– Пушка хоть и неказистая, но опасная, как гадюка. С километра лобовую броню прошибает… насквозь.

– И человека тоже? – спрашивал лейтенант из молодых.

Ротные Зубов и Прилучный, много чего повидавшие, на глупые вопросы не отвечали. Объясняли:

– В отличие от немецкой пушки, у неё щит высокий и колёса громоздкие. А ствол низко расположен. Торчит она из окопа как хрен в огороде. Если не зевать, издалека заметишь. Лупите из всех стволов – она наш главный враг. Даже если с недолётом снаряд вложите, её осколками и землёй забросает. Со второго или третьего снаряда надо её добить. Иначе она вас добьёт вместе с танком.

– Значит, поближе надо подобраться.

– Она тебе девка, чтобы ближе подбираться? – сердился на бестолковых капитан Егор Зубов. – Говорят же, с километра танк прошибает. Бейте её насмерть, сразу как разглядите.

– Побьём, – храбрились молодые. – У нас «сорокапятка» ого-го!

– Зато вы пока не ого-го.

Лейтенант Чурюмов Лёша, командир взвода четвёртой роты, считал себя опытным танкистом. Закончил бронетанковое училище год назад. Служил под Хабаровском, участвовал в крупных учениях, а в Монголии получил весной взвод. Под началом – два танка БТ-5 и свой, командирский, БТ-7, более современный, с усиленной бронёй.

Когда, увеличив скорость, рота шла на подъём, его машина оказалась впереди. Механик-водитель попытался замедлить ход. Он видел горевшие танки и не рвался под снаряды.

– Не сбавлять скорость! – срывая неокрепший мальчишеский голос, закричал Чурюмов. – Не хватало, чтобы…

Фразу о том, что их могут посчитать трусами, закончить не успел – прохлопал опасность.

Японский противотанковый взвод в составе двух расчётов сбросил маскировочную сеть со щитов 37-миллиметровых пушек и ударил из обоих стволов. Офицер, тоже в звании лейтенанта, сразу определил, что русский командир находится в новом танке БТ-7.

Небольшой снаряд пробил лобовую броню башни, тело заряжающего и врезался в боеукладку. Танк дёрнулся, Лёша Чурюмов непроизвольно надавил на спуск. Дальнейшее мелькало словно в калейдоскопе.

Открылся замок орудия, вылетела дымящаяся гильза. Подавать новый снаряд было некому – заряжающий кое-как поднялся, из развороченной огромной раны текла кровь. Механик надавил на газ, машина рванула как пришпоренная. Заряжающий снова упал. Из горла вырвался сдавленный крик о помощи, а за спиной лейтенанта Чурюмова шипел, искрил порох в снарядной гильзе.

– Доигрались, б…ь…

Это были последние слова механика-водителя. Раскалённая бронебойная головка прошила люк, смертельно ранила сержанта. Танк, дёргаясь, остановился. Лёша Чурюмов навсегда запомнил запахи горелого металла и парной вытекающей крови. В спину ему летели горящие хлопья артиллерийского пороха, в любую секунду могли рвануть снаряды.