Халхин-Гол. Первая победа Жукова

В последующие дни особенно упорные бои происходили на северном и центральном участках. Наступление наших наземных войск хорошо поддерживала авиация. Напомню, что мы имели к началу наступления свыше пятисот боевых самолётов.

В бомбардировочных полках действовали два типа машин: скоростной двухмоторный бомбардировщик СБ и тяжёлый четырёхмоторный ТБ-3. Особо впечатлял ТБ-3 с размахом крыльев сорок метров, который брал на борт три тонны авиабомб. Когда этот самолёт сбрасывал на японские позиции три десятка стокилограммовок, земля внизу буквально закипала от взрывов, стремительно накрывающих целую оборонительную полосу врага.

А ведь эти гиганты атаковали сразу несколькими эскадрильями. Сильным был и психологический эффект. Грохот глушил японских солдат, вокруг клубилась непроницаемая завеса, виднелись лишь вспышки новых взрывов. Однако ТБ-3 имел скорость всего 200 километров в час, действовал с большой высоты и требовал для своей охраны целый истребительный эскорт.

Более современный бомбардировщик СБ обладал скоростью 440 километров в час. Эти машины составляли основной костяк бомбардировочной авиации, совершали два-три боевых вылета в день и, снижаясь, наносили быстрые удары. Правда, и потери несли немалые.

Бомбардировщики того времени сбрасывали авиабомбы с горизонтального полёта, что значительно снижало точность. Когда наши войска шли в наступление, среди развороченных траншей и разбитой техники вдруг оживали артиллерийские батареи, из укрытий вылезали солдаты, и начинался упорный оборонительный бой. Тогда в дело вступали истребители. Кроме пулемётов, они несли бомбы и могли с пикирования наносить точные удары по небольшим целям.

Эскадрилья, в которой лейтенант Павел Яценко возглавлял звено, вылетела с утра на штурмовку японских оборонительных позиций. Командир авиаполка инструктировал лётчиков.

– Ребята, дело предстоит нужное, но опасное. У японцев скорострельные зенитки и пулемёты крупного калибра. Не зарывайтесь, будьте внимательны. Яценко, ты понял?

– Так точно, товарищ подполковник.

– Танки и пехота несут потери, им нужна поддержка. Над вражескими позициями без толку не кружитесь. Удар, и сразу уход от огня.

Пилоты кивали, затем побежали к машинам, истребители поднялись в воздух. На склонах высоты Палец продолжались бои. Обходя сгоревшие танки и бронемашины, снова шли в атаку танковые и броневые роты, перебежками наступала пехота.

Звено истребителей Павла Яценко заходило на цель – японскую артиллерийскую батарею. Возглавлявший её японский лейтенант, немного старше Яценко, второй день успешно отражал атаки. Его 75-миллиметровые пушки быстро меняли позицию, уходя от огня русских орудий. Узкие тележные колёса вязли в песке, но хорошо подготовленные расчёты действовали дружно и вели меткий огонь.

Сейчас в батарее имелись три пушки – четвёртую разбило. Неплохая скорострельность обеспечивала плотный огонь, а глубокие капониры защищали от вражеских снарядов, которые летели снизу. Русский танковый взвод, пытавшийся прорваться на скорости, был расстрелян. Два танка горели, третий отступил. С дальней дистанции вела огонь бронемашина, посылая довольно точно свои небольшие осколочные снаряды. Лейтенант после нескольких пристрелочных выстрелов угодил в башню, броневик застыл.

Пехоте не давали продвинуться вперёд шрапнельные заряды и пулемёты поддержки. Офицер снова обошёл орудия, ему доложили о наличии боеприпасов. Их пока хватало. Вчера в батарею намертво вцепились русские «Максимы», мешая вести огонь прямой наводкой. Японские лейтенант разбил оба «Максима» и смешал с песком их расчёты.

В батарее, несмотря на его молодость, лейтенанта уважали и старые, много чего повидавшие артиллеристы. В их поведении офицер угадывал усталость. Мощный обстрел и бомбёжка, с которых началось русское наступление, крепко ударили по нервам. От соседней батареи остались лишь исковерканные железки, а разорванные тела артиллеристов постарались быстрее закопать. Некоторых солдат так и не опознали. Офицеры не имели права исчезать без вести. Пришлось тщательно перекапывать песок, опознавая их по личному оружию и клочкам мундиров.

В японской армии, так же как и в советской, действовала пропаганда, принижающая противника. Русские солдаты неграмотны, без меры пьют водку (в тридцатые годы было не так!), не хватает винтовок, а деревянные самолёты рассыпаются в воздухе.

Ничего себе рассыпаются! Огромная чушка похоронила весь штаб дивизиона, другие бомбы и снаряды разнесли не меньше половины пушек в полку, а в воронках не успевали хоронить погибших.

– Господин лейтенант, – обратился к командиру батареи фельдфебель. – Солдаты спрашивают, придёт ли к нам помощь? В строю осталась лишь половина расчётов.

– Конечно, придёт. Но мы и сами неплохо справляемся. Русские хотели взять нас с ходу, теперь они лежат на склонах.

– Это так, но некоторые пишут прощальные письма родным.

– Это их право, – пожал плечами офицер. – Я тоже написал, но по-прежнему верю в победу.

– Я тоже, – не очень искренне отозвался фельдфебель.