Халулаец

Два месяца назад Артюхин встретил Петухову. Тридцатилетняя Петухова была брюнеткой с полными плечами и мягкой улыбкой. Но самое главное — она была доброй. Добрая Петухова сходила с Артюхиным на три свидания, а на четвертом узнала про болезнь. Новость ее потрясла, и она ушла от Артюхина с таким выражением лица, вслед за которым девушки обычно исчезали. На следующий день она написала Артюхину в соцсети «ВКонтакте» и сама назначила четвертое свидание. После него уже Артюхин шел домой с интересным лицом. На свидании Петухова рассказала ему про Васюкова, который был ее гражданским мужем, а полтора года назад попал в страшную аварию и теперь влачит существование овоща и живет с ней, потому что нуждается в круглосуточной заботе, вроде кормления через трубочку и смены подгузников. Матери он не нужен, а Петухова бросить его не может из нравственных соображений, хоть и прожила с ним один год. Иными словами, доброта Петуховой оказалась явлением двойственным, и если в адрес своей болезни Артюхин ее приветствовал, то в адрес Васюкова она ему решительно не нравилась. Артюхин думал, что наличие Васюкова может продлить его одиночество, помешав отношениям с Петуховой. Артюхину хотелось, чтобы Васюкова не было. Ну, или доброта Петуховой на него не распространялась. Сама Петухова, поначалу тяготившаяся заботой о гражданском муже, вдруг отыскала в ней героический рефрен. Внутри себя она совершала подвиг и через этот подвиг утяжеляла свою жизнь в экзистенциальном смысле, что всегда приятно доброму человеку.

Артюхин с Петуховой непрестанно думали о Васюкове, который вообще ни о чем не думал. Васюков лежал в специальной кровати, пускал слюни, вращал глазами и даже не мог один раз моргнуть вместо «да» или моргнуть два раза вместо «нет». Основной вопрос, который интересовал Артюхина к шестому свиданию, это поправится ли когда-нибудь Васюков. Потому что если Васюков поправится, а Петухова уйдет к нему, Артюхину, то ему будет затруднительно это пережить. Мнение врачей на этот счет было однозначным: Васюков может поправиться, но это неточно. К этому времени Артюхин прикипел к Петуховой. Ему нравилось переписываться с ней в соцсети «ВКонтакте», сидеть на лавке, есть пиццу, ходить в кино. Ему даже нравилось молчать в ее присутствии. Обычно скаредный Артюхин возил Петухову на такси, засыпал цветами и подарками. Он решил, что наконец-то встретил родственную душу. И чем крепче он утверждался в этом мнении, тем сильнее его раздражало существование Васюкова. Артюхин не был нравственным человеком, не был он и человеком тонким, а был он человеком прямого действия из тех опасных людей, у которых между желанием и его воплощением если что-то и есть, то в лучшем случае зазор.

Собственно, именно поэтому Артюхин подошел к приятелю Марамыгину и рассказал ему все то, что я сейчас рассказал вам, — только в выражениях более емких и с упоминанием ста тысяч рублей, скопленных им на покупку автомобиля. Эту сумму Артюхин предложил Марамыгину в обмен на следующую операцию: Артюхин дает Марамыгину ключи от квартиры Петуховой, уходит с ней гулять, Марамыгин проникает в квартиру и всаживает Васюкову «золотой» укол — три грамма героина, после чего уходит восвояси, а Артюхин и Петухова констатируют смерть. Как ни странно, нравственным оправданием этой операции послужило милосердие. Артюхин солгал Марамыгину, что Васюков никогда не поправится, а держать человека в таком состоянии бесчеловечно.

Соблазнившись деньгами и милосердием, Марамыгин принял от Артюхина три тысячи рублей на покупку героина и согласился отпустить в мир иной бедного Васюкова. То есть вначале он согласился, а потом представил свои действия в подробностях и содрогнулся. У Марамыгина была слабая фантазия, и процесс представления потребовал от него усилий и начатков эмпатии, которых до этого он в себе не обнаруживал. Марамыгина смутил не сам факт убийства, а роль палача, потому что в кабацкой драке он мог пырнуть человека преспокойно, но вот так вот... деловито... по-медицински подойти и вколоть...