Халулаец

В Мармарис ребята прибыли в шесть часов вечера по местному времени. Выбравшись из аэропорта, они отыскали укромную лавку и переоделись, потому что уральский август выдался прохладным. По дороге в отель разговор свернул в русло оживления Гены. Пацаны рассуждали о том, как вернуть ему уверенность в себе.

Егор: Тебе нужно переспать с девушкой. Прямо дрянь какую-нибудь «царапнуть».

Коля: Напиться! Напиться как следует!

Вадим: Плавай. Мой тебе совет: плавай как сумасшедший. Физическая форма — она здорово с башкой согласуется.

Гена вздыхал по-вдовьи и покорно кивал. Рецепты казались ему неубедительными. Он представил первое, представил второе, представил третье, но ничего не почувствовал.

Может, это кризис среднего возраста? Бывает кризис среднего возраста в тридцать лет? Ухватившись за это психологическое клише, Гена не торопился его отпускать. С клише ему было не так одиноко, потому что кризисом среднего возраста страдает целая армия людей, а значит, с ним не происходит ничего из ряда вон выходящего. Он как все. Надо просто потерпеть. Не в жене дело. Пройдет. Как вы понимаете, эти рассуждения происходили на поверхности Гениной души, потому что в глубине он чувствовал себя потерянным. То есть не потерянным где-то, а как бы потерянным в самом себе. Будто вы жили и мнили себя свободными, даже мнили свободу своим основанием, а потом вдруг поняли, что несвободны, что нет никакого основания и теперь вообще не ясно, кто вы такой. Такие вещи очень неприятно про себя узнавать. Такое знание хочется куда-нибудь деть, куда-нибудь пропить, ну, или обозвать его кризисом среднего возраста.

В отель ребята заселились парами: Гена с Вадимом, Егор с Колей. Их номера находились через стенку, и друзья могли перестукиваться, вспоминая позабытую морзянку. Это показалось им забавным, потому что знание морзянки было одним из кирпичиков их общего прошлого. В каком-то смысле ребята шли в будущее спиной, потому что прошлое волновало их больше. Будущее казалось им (кроме Гены) настолько предсказуемым, что о нем было неинтересно думать.

Дальше потек обычный турецкий отдых. Днем — пляж, прогулки и экскурсии. Вечером — пиво и застольные беседы. Несколько раз пацаны пытались навязать Гене девушку. Гена был холоден. Он ковырялся в себе и внутренне разговаривал с Ольгой. Иногда он наговаривал ей кучу гадостей. Иногда просил прощения. Иногда пытался путано объяснить, что с ним происходит. Один раз друзья напились виски до беспамятства, но обошлось без инцидентов. Один раз Гена уплыл за буйки и с трудом доплыл до берега. Уверенность в себе не возвращалась. В минуты отчаянья Гена думал, что распадается не его брак, что распадается он. «И они обретали его. В виде распада материи». Дома работа отвлекала Гену от рефлексии. В Мармарисе он в ней растворился. К концу восьмидневного отдыха он почувствовал, что друзья стали им тяготиться. Пацаны этого не говорили. Они уважали Гену и за то, что он Гена, и за то, что он единственный из них выполнил норму кандидата в мастера спорта по боксу. Они часто вспоминали его гайвинский бой с Рябичевым. Это действительно были три красивых кандидатских раунда на встречных скоростях. Гена победил по очкам с минимальным перевесом.

Накануне отъезда друзья упаковали чемоданы и спустились в гостиничный бар. Взяли пиво. Тут в бар вошел парень:

— Бесплатный трансфер на улицу баров! Выезд через пять минут! Кто хочет развлечься?

Весь отдых пацаны игнорировали этот призыв. Гид казался им педиковатым и каким-то противным. Но то ли завтрашний отъезд сыграл роль спускового крючка, то ли всем хотелось как-то отвлечься от Гениной грусти... В общем, Вадим вскинул руку и заорал:

— Мы хотим развлечься! Мы хотим!

— Отлично, мои хорошие! Едем на улицу баров!

Гена поморщился:

— Пацаны, я, наверно, не поеду...

Уговаривать его никто не стал. Опорожнив стаканы, Егор, Коля и Вадим убежали в машину. А Гена зло заговорил с собой: «Ну вот что с тобой не так? Хватит уже хандрить! Езжай давай на улицу баров. Выпей и повеселись. Наплевать вообще на все. Сколько можно, в конце концов?! Или не ехать? Или спать пойти? Или тут еще посидеть? С другой стороны... Хотя...»

Пока он рассусоливал, пацаны уехали. Побродив вокруг отеля, Гена заприметил такси. До улицы баров можно было доехать за шесть долларов. Объяснившись с таксистом на ломаном английском, Гена сел на переднее сиденье и воткнул в уши наушники. Запел Боно. Боно разбавлял слащавый Мармарис ирландской брутальностью. В злом, взвинченном, маскулинном состоянии Гена приехал на улицу баров. Повсюду сновали пьяные парни, полуголые девушки и даже трансвеститы. Маленький турецкий Таиланд. Вначале Гена зашел в бар «СССР». Пропустил там стопку «Белуги». Пацанов в баре не было. Они отыскались в конце улицы. Разумеется, их понесло в самый крутой клуб Мармариса — «Арену». Гена нашел друзей за столиком в обществе трех девушек. То есть он их увидел, но подходить не стал. Надо, конечно, подойти. Чуть позже. Он подопьет тут, они — там, и больше никакой грусти и неловкости. Забыли и проехали.