Хам и хамелеоны. Том 2

В результате следственных действий установлено, что перечисленная сумма в размере двести тридцать шесть тысяч долларов на текущей отчетности компании не отражена, но примерно эквивалентная сумма в совокупном исчислении под видом различных платежей растеклась по личным счетам компаньонов Н. А. Лопухова на Кипре. По имеющимся сведениям, сам Н. А. Лопухов счетами на Кипре не обладает. Это обстоятельство вызывает особый интерес, в связи с тем, что взаиморасчеты между компаньонами…

— Что это? — спросила Нина.

— Компромат.

— На Колю?

В другие подробности, изложенные в отчете, подписанном каким-то Петровым-Сидоровым, об инвентаризации банковских счетов, которые Николай держал чуть ли не в пяти московских банках, в США и на Багамских островах, Нина даже не могла как следует вникнуть: слишком всё это казалось новым и слишком не укладывалось в голове. Имя и фамилия мужа фигурировали еще в одной бумаге, судя по всему, это было решение пятилетней давности, вынесенное судом Центрального округа Москвы по иску незнакомых, опять же, людей, которые обвиняли Николая в подкупе чиновника. Об этом Нина тоже слышала впервые. Она вчитывалась в написанное вновь и вновь, но не могла уяснить главного.

— Там полно всяких бумаг… полно! — шептала Адель. — Не только на Николая. Фотографии, какие-то счета. Вот смотри…

Не замечая побледневшего лица подруги, Адель выложила из пачки еще несколько листков. Судя по всему, это были ежемесячные выписки из личных счетов клиентов, выданные американским банком с адресом в Нью-Йорке. На двух последних бумагах стояли реквизиты банка в Монако. Cчета, все до одного, были оформлены на русские фамилии. И ни одна из них, кроме собственной, Лопухов, Нине ни о чем не говорила.

— Всё это компромат, вот что это такое, — повторила Адель. — Даже письма тут есть какие-то… Как ты думаешь, это очень серьезно?

Нина не знала, что ей ответить.

— Чем он точно занимается, этот Змей Горыныч?

— Никто точно не знает… Да чем они все занимаются, эти скоты?.. Нина, я не знаю, что мне делать.

— Пропажу он уже обнаружил?

— Нет, наверное. А то бы уже примчался… Я хотела иметь под рукой что-то такое… чтобы отвязаться от него, понимаешь? — полушепотом объясняла Адель. — Когда до меня дошло, что он так просто не отпустит меня.

Еще раз быстро пробежав глазами первую бумагу, в которой речь шла о муже, Нина решительно сложила листки в папку. Открыв портфель, она попыталась запихнуть ее внутрь, но что-то на дне мешало.

Она сунула в портфель руку и извлекла увесистый предмет, завернутый в большой носовой платок.

— Пистолет, — прошептала Адель. — Настоящий!

Брезгливо морщась, кончиками пальцев Нина развернула платок и, взглянув на темное, аккуратной формы оружие с коричневой рукоятью, упрятала и его, и папку обратно в портфель.

— Всё это нужно вернуть, немедленно! — зашептала она. — За этим что угодно может быть. Тот, кто звонил тебе, чего он добивался?

— Встречи.

— Для чего?

— Он сказал, что роль Змея Горыныча… так и сказал, роль… будет теперь играть он.

Нина растерянно молчала.

— Сестра в курсе? — спросила она.

— Что ты?!

Силуэт Полины, как по волшебству, возник на пороге кухни.

— Привет вам ото всех, — виновато сказала она, по лицам Нины и Адели догадавшись, что появилась не вовремя.

— Как они там? — потеплевшим тоном спросила Адель.

— Дождь полощет. А в остальном всё в порядке.

— Чай, наверное, тоже можно приготовить? — Адель пыталась отвлечь внимание сестры, пока убирала портфель в целлофановый пакет.

— Я уже заварила. Вон, под салфеткой… — Полина мельком взглянула на пакет в руках сестры и ничему, вроде бы, не удивилась.

— Она варенье привезла… Малиновое, со своего огорода. Вкусное убийственно… — постаралась Адель совсем сменить тему.

Когда сестра вновь оставила их вдвоем, Нина судорожно перевела дух:

— Какая он всё же сволочь…

Пообещав приехать в Старомонетный переулок в понедельник к семи вечера и сильно опаздывая, Нина понапрасну пыталась предупредить Адель, что попала в пробку на Ленинградском шоссе. Домашний телефон Ады был занят, а сотовый выдавал унылую фразу: «Абонент не отвечает или временно не доступен». Шел уже девятый час, когда Глеб Тимофеич высадил ее из «вольво» на Полянке.