Хамсин

— Между прочим, — сказал он едко, — есть поговорка: если ты в Риме, поступай как римляне. Я пригласил вас сюда, чтобы вы отведали настоящую итальянскую еду. А не континентальные или американские блюда, которые все на один манер и даже пахнут одинаково. Иными словами, чтобы мы с вами совместили приятное с полезным.

— Для меня приятно то, что полезно, — хмыкнул «Брэндон». — Вы скажете мне, каков результат вашей работы, я доем свой салат и уйду. А вы наслаждайтесь всеми блюдами, какие сможете поглотить.

— Тогда вам придется посидеть и подождать, пока я не съем все то, что заказал, — в тон ему ответил Лобо. — Я, в отличие от вас, не ужинал, а провел на работе десять часов. Я назначил вам встречу на девять вечера, потому что наша контора невелика, а дел очень много, и приходится заканчивать не раньше восьми. В конце концов, вы можете пока прогуляться по Риму, а затем прийти обратно через часик или полтора — если вам захочется.

Его собеседник понял, что пикироваться с Лобо бесполезно.

Кроме того, по статусу Лобо — как глава отделения «Центр-Альфа» — был выше него, и изображать из себя фигуру большого масштаба не стоило. Он решил подчиниться необходимости.

— Ладно, я согласен, — сказал он. — Давайте пробовать то, что вы рекомендуете.

Через полчаса он пришел к выводу, что напрасно отказывался: ужин был великолепным и очень разнообразным. Вино ему тоже понравилось, и Лобо заказал еще бутылку.

Расчет Лобо сработал: как ни пыжился человек из отделения «Каир-Альфа», он под конец сдался. Когда им подали десерт и кофе, Лобо закурил и, выпустив кольцо дыма, сказал:

— Пациента спасти не удалось.

«Брэндон» посмотрел ему в глаза, спросил:

— Это факт?

— Да, это факт. Его доставили в морг, а затем кремировали. Прах захоронили. Кладбище номер двадцать семь. Есть соответствующие документы. По всем статьям.

— Вы сами видели эти документы?

— Да, мне их показали.

Лобо солгал: их видел не он, а Миланец. Но Миланцу он полностью доверял, так что говорил очень уверенно.

— А получить копии можно?

— Да, думаю, со временем это станет возможно. Как только все, что связано с этим делом, отправится в архив.

— Значит ли это, что у вас есть свой человек в полиции? — поинтересовался «Брэндон».

— На этот вопрос я вам ответить не могу. Вы можете сделать запрос по этому поводу в отдел специальных операций, и, если он будет удовлетворен, вы получите соответствующую информацию.

— Вы же знаете, что только на один из ста запросов такого рода ответ приходит положительный, — сказал с досадой «Брэндон».

— Увы, я не могу нарушать инструкции, — пожал плечами Лобо. И добавил с полуулыбкой: — Могу сказать только, что все документы, о которых я говорил, имели печати министерства.

— Значит, с этим бизнесом мы разобрались. Приятные новости, Лобо. Отличная работа, мой друг.

— Благодарю. Я попрошу официанта вызвать вам такси.

— Да, сделайте милость.

Водитель такси избрал путь, который лежал мимо Колизея. Несмотря на предновогодние холода, у стен Колизея, который был очень эффектно подсвечен, народу было много. В трех палатках продавали соленые орешки, жареные каштаны и горячий грог.

— Остановите здесь, — неожиданно сказал пассажир. Он протянул водителю десятидолларовую купюру и выскочил из машины.

Он купил орешки и большой стакан грога и медленно пошел вдоль стен Колизея. Вспомнил, что итальянцы называют его «Колоссео», и это точно определяет характер этого исполинского сооружения.

Римские каникулы для него заканчиваются. Через два дня он уже будет в Вашингтоне. Где он станет не Брэндоном и даже не О’Коннором, а Томасом Кортом. Оттуда его путь пойдет в Лэнгли, в штаб-квартиру, но это всего пятнадцать минут езды на машине. Там будет «дебрифинг» — его отчет о проведенной операции, которую он задумал и осуществил.

Ведь вся эта затея с двойниками — то была его идея. С самого начала он спланировал операцию так, чтобы Хамсин был после операции ликвидирован, и, следовательно, реальных доказательств существования двойника и виновности «Каир-Альфа» в убийстве двух человек в аз-Загазике следствие никогда не получит.

И со временем все забудут громкие слова телекомментаторов и броские заголовки газетных статей. Все откровения, которые были сделаны друзьями-приятелями покойных на основании неких признаний агента-перебежчика, будут дезавуированы официальными заявлениями высоких должностных лиц. Эти письменные откровения объявят происками коммунистов и агентов Кремля. Шум стихнет, общественное мнение переключится на что-нибудь новенькое, на что-нибудь повкуснее — например, на очередное замужество голливудской кинозвезды. А в Компании операция будет признана блестящей, может быть, даже хрестоматийной.

Он наконец получит давно обещанную ему должность в Лондоне. Он будет вращаться среди сильных мира сего: аристократов, послов, магнатов и политиков.