Хамсин

Фурман искренне верил, что суета вокруг него — это происки завистников, спаянных корпоративными интересами и нежеланием иметь рядом человека, который способен нанести им при случае существенный ущерб. Он еще раз проанализировал все обвинения, которые ему могли предъявить. История с египетским покушением? Тут виноват в первую очередь агент, который толком не справился со своей задачей. История с переводом денег на его счет? Но они были переведены с кодированного счета, владельца которого никто узнать не сможет. Неуплата налогов? Но подобное часто случается в разведывательном сообществе: как правило, агенты и даже их начальники не в курсе дела относительно выплат, которые им делаются по тем или иным делам. По всем вопросам его поддержат Мэддисон и Миллисенд, которые заправляют в Италии, «Каир-Альфа», а также люди из «Центр-Бета», которые занимаются Германией и Швейцарией. Не говоря уже о родственнике в управлении кадров АНБ. Бояться, в общем, нечего.

Поэтому лучшее, что он пока может сделать, продолжить поиски яхт-клуба, который он купит. Пока ему предложили марину в Вестон-супер-Мэр в Сомерсете и яхт-клуб в Английской Ривьере. Но это далеко от Лондона. Надо поискать что-нибудь поближе. Например, в Брайтоне. Модное место. Много туристов. Несколько яхт-клубов.

И он решил обязательно съездить в субботу в Брайтон.

61

Герхард Дамме не удовольствовался тем, что уже было сделано, чтобы подозрение ни в коем случае не пало на Лобо. В отделе контрразведки разведуправления ему предложили идеальный вариант для этого. В Дрездене находился под постоянным наблюдением французский агент, не знавший, что работает под контролем Штази. Ему «помогал» офицер восточногерманской разведки, который представлялся фотографом-гомосексуалистом, любовник которого уже много лет работает в фотолаборатории Штази.

Суть операции была в следующем. В фотоархиве Штази нашли фотографию О’Коннора, сделанную в Берлине на большом расстоянии с помощью телеобъектива. Лицо, сильно увеличив, искусственно подстарили, фон, на котором были явно берлинские постройки, изменили. Теперь О’Коннор стоял на фоне собора в швейцарской Лозанне. Чуть ближе к камере виднелась фигура, стоящая спиной. После всего этого измененную фотографию подвергли долгой и сложной обработке, в результате которой определить, что это фотомонтаж, стало невозможно.

Согласно данным Штази, О’Коннор побывал в Лозанне в последние годы только один раз — в 1979 году, причем без партнера и без прикрытия. За ним в течение всего визита следили агенты Штази. Он ни с кем не встречался за пределами отеля: в Штази это знали, потому что сняли там целый фильм о нем. Получалось, что встреча произошла в самом отеле. Парни из Штази выяснили через своих людей, что в то время в гостинице останавливался египетский инженер немецкого происхождения, и пришли к выводу, что О’Коннор встречался именно с ним. Но изготовленный фотоснимок был неким свидетельством, что у О’Коннора была еще одна встреча, о которой он начальству не сообщил. А фотография якобы была украдена из лаборатории Штази и затем передана французу. К ней прилагалось сообщение, что О’Коннор подозревается в работе на Штази. Фотография и сообщение были переданы в центр «Три-Альфа» уже через два дня, а на третий день уже лежали на столе генерала Маккормика. Он тут же вызвал к себе на виллу представителя ФБР и показал ему полученный документ.

— Значит, ваши подозрения подтвердились, генерал? — сказал тот, покривившись.

— Как видите, — ответил генерал, наполняя два стакана дорогим шотландским виски. — Интуиция меня редко обманывает.

— Взять его сегодня?

— Нет, подождем пару недель. Посмотрим, как он будет себя вести. Если его оговорили, до него это так или иначе дойдет, хотя бы от его коллег и приятелей, и он начнет просить у нас помощи, чтобы мы его защитили. Но если он будет себя вести как ни в чем не бывало, тогда это, скорее всего, правда. Кроме того, не будем делать из этого шоу. Возьмем его тихо, у него дома. Придумаем как…

— Да, сэр. Вы правы, сэр. Шум нам не нужен.

Фурман, однако, не собирался вести себя как ни в чем не бывало. Лучшей обороной, как известно, является наступление. Первым делом он поехал на почтамт и позвонил родственнику в штаб-квартиру АНБ в Форт-Миде, штат Мериленд. Тот оказался на редкость неразговорчивым.

— Позвоню тебе в конце дня, — буркнул он. — Сейчас занят.

И повесил трубку.

Фурман понял.

В АНБ прослушиваются все телефоны, за исключением телефонов директора и его первого заместителя, а также сотрудников управления кадров. Но сейчас, вероятно, стали прослушивать и их телефоны. Но прослушивать секретные сообщения, которые передаются по оперативным каналам радио, не разрешается. Родственничек свяжется с ним по радио. Значит, все не так хорошо, как ему казалось.

Он просидел дома весь день. Радиоканал ожил только ночью, в половине двенадцатого. В Мериленде была половина седьмого. Родственник остался на работе, когда все разошлись. Разумно.

— Тебя серьезно проверяют, — услышал он.

— Я знаю, — отозвался Фурман.