Хамсин

Снег сыпался с веток, как пух с тополей. Не запланировано обслюнявила город оттепель. Моросил дождь. Деревья стояли под заборами, мокрые и несчастные. Они были похожи на кур, которых выпустили на огород, а потом о них забыли. На некоторых яблонях еще с осени висели красные безвкусные плоды. Они за зиму переболели и ангиной, и ОРЗ, и дважды гриппом.

И теперь висели с прочным иммунитетом. Вороны спали в снегу. Просыпаясь, громко лаяли. Земля с клумбы перекочевала на асфальт, придавая ему неряшливый вид.

Сырость застукала Ладу на окраине города. У нее было плохое настроение из-за сорвавшегося контракта, и она ходила между одинаковыми домами, не имея представления, где оставила машину. И вдруг за стеклом дешевого кафе на четыре столика она увидела Димку. Его невозможно было не заметить. Он возвышался над кукольным столом и оттягивал от горла теплый свитер из верблюжьей шерсти. Она его сегодня силой заставила надеть.

– Лад, ну не нравится он мне. Колючий, зараза.

– А что ты хотел? Самая лучшая шерсть. Помнишь, как нам рассказывали, что стригут только нерабочих верблюдов и то раз в пять лет. Зато он легкий из-за большого количества воздушных камер в каждом волоске. И снимает нервное напряжение… Видишь, какой ты нервный.

Димка дальше не слушал. Он поддевал футболку с длинными рукавами.

Рядом с ним сидела молоденькая девочка и заглядывала ему в рот. А он что-то увлеченно рассказывал. Точно такой же когда-то была она. Юной, бедно одетой, в зеленом самосвязанном свитерке из акрила. И брошь у нее была похожая – серебряная стрекоза. И Лада с горечью подчеркнула, что миллион лет его так не слушала. Да что тут говорить! Она вообще его уже не слушала. Да и что нового он может сказать? Все сказано за 20 лет. И давно они не сидели в маленьком кафе, в котором ужасный кофе и жирные плюшки со сгущенкой «Ириска» внутри. И давно просто так не говорили. Не о работе и встречах, а о себе…

Она стояла под мокрым небом и думала. Наверняка, здесь чай только пару дней как подают в чашках, а не в бумажных стаканчиках. И выпечка у них грубовата, и медовик с толстыми коржами наверняка с прокисшим кремом. И однозначно, звучит какая-то попса из приемника. Что-то на манер «Русского радио».

А она привыкла к дикому джазу и блюзу.

И ей стало страшно. Он пил кофе с другой. А она считала его своей собственностью. Как машину, квартиру, дорогой кухонный комбайн на мраморной столешнице. А ведь она когда-то готовила ему обманные беляши. Она даже помнила рецепт, настолько часто их жарила. На одном и том же масле. Нужно было мелко нарезать луковицу, смешать ее со стаканом кислого молока, добавить соль, сахар, раскрошить бульонный кубик и всыпать муку. Димка тогда с жадностью ел и нахваливал:

– Лад, не ври. Здесь однозначно есть мясо. Я же чувствую…

И ему нравилось печенье на рассоле из домашних помидор. И медовые пряники без меда… На основе сладкого чая и варенья. И она ему нравилась… Когда– то… Давно…