Ханморская Древучесть

– Куда собралась? Беда с тобой, Душанька. Хоть и подкидыш ты, да любая древока рада тебя принять, как родную. Чего кочевряжишься?

На их разговор вышел из соседнего дома старый древок. Ему скоро в землю врастать, но он бодренько доковылял до Душани.

– Ничего-ничего, маленькая она еще. Придет в свой возраст, образумится чудинка наша, – он погладил высохшей, как щепка, рукой по спутанной шерсти Душани, – будет, как все мы. И петь вот уже перестала – порядок нарушать. Умница. А пока пусть играет, придумывает свои разговоры с ангучами и буканожками.

Душаня вырвалась, бросила ведро и кинулась бежать по улице. Вдруг резко обернулась и закричала:

– Я ни-ког-да не буду, как вы! Сами образуйтесь в болтливых древоков с огородами и косичками!

Глава 2. Посвящение

Она крутанулась для спасительного бега на холм, как…

– Вот ты где?

Душаня ударилась о древесный живот Соечки. Тетка вся разряженная, с витиевато уложенными косами, выглядела почему-то совсем не празднично. Складки на ее лице собрались в одно опасное выражение, хорошо знакомое Душане: еще немного, и Соечка вспыхнет, как хворост, и начнет трещать без умолку. Душаня попятилась.

– Нет уж, теперь ты от меня не уйдешь. Все подростыши на месте: Бетька, Шеманя, Крачек, Золка и Юниф – готовы к Посвящению. Одна ты шатаешься невесть где.

У Душани неприятно кольнуло в груди: она, конечно, знала, что Бетька тоже должен участвовать в Посвящении, но как-то не думала об этом всерьез, ведь она и не собиралась на «великий праздник» древоков. Бетька – сын Брянки – прознал, что она поет, и мало того, что сам взялся за ее воспитание, так и втянул в процесс всех подростышей. «Не очень приятные воспоминания», – поежилась Душаня.

– Я туда не пойду!

На тетку сверкнул зеленый глаз из-под нависших прядей.

– Ишь чего выдумала! – у Соечки чуть лицо не вылезло из древесных узоров. – Ты что творишь-то? Посвящение – твой последний шанс! И я не допущу, чтобы ты его упустила. Ты думаешь, я не слышу, как ты по ночам выпускаешь Песню? И если сама не пойдешь, позову Брянку, Бетьку, Зию, силком тебя утащим.

Душаня уставилась в теткины глаза, резко повернулась и направилась в лес. Иначе не отстанет и правда позовет Бетьку. Тот с радостью поможет Душане добраться до нужного места – кувырком. Вот уж кто горазд на такие выдумки. Если уж идти на Посвящение, то лучше самой. Она услышала позади себя шумный выдох облегчения и раздраженно повела плечами.

Некоторое время они шли молча, только Соечка бормотала неразборчивое право-лево и что-то про исчезнувшую тропинку. Дорога потянула их вниз. Теперь приходилось цепляться за кустарники, чтобы не соскользнуть в чащу.

Камни посыпались под ногами в пропасть, спрятавшуюся за густыми кустами. Душаня, ухнув, поехала вместе с камнями. Соечка, успевшая уцепиться за дерево, рванула Душаню за шерсть. Обе тяжело дышали. Тетка-древока вдруг приблизила лицо, ставшее на миг безумным, и горячо зашептала:

– В день Посвящения земля, прошитая корнями наших предков, исполняет самое сильное желание посвященного. Душаня! Загадай, чтобы Песня исчезла из тебя. Не мотай головой, послушай. Уйдет Песня – уйдут мучения. Ты станешь, как все мы. Они забудут о твоем отличии, ты заведешь друзей, начнешь весело смеяться. Тебе больше не надо будет прятаться. Понимаешь, милая?

– Без Песни. Не прятаться… – повторила белая древока.

Соечка осторожно ее отпустила и затараторила:

– Ах да, нам сюда, вспомнила.

Душаня ее не слушала. Она пыталась представить, как это – жить без Песни, быть вместе со всеми, и не могла.

Чуть поодаль, в траве, скользила витиеватая тропинка, которая и вывела к поляне. На их приближение обернулось все селение, собравшееся на празднование Посвящения. Древоки одобрительно загудели, пропуская Соечку и Душаню сквозь плотные ряды красиво заплетенных, узорчатых древоков. Все они заглядывали под Душанин навес из белых прядей и гладили по спутанной шерсти.

Отовсюду шептали:

– Откажись от Песни.

– Загадай желание.

– Выбери нас.

От их добрых прикосновений и непривычно одобрительных взглядов у Душани защипало в носу. «Разморозили, – подумала она, – сейчас начнется капель». Руки древоков мягко направляли ее к центру поляны.

Соечка выпихнула Душаню в центр круга, пробормотав напоследок неразборчиво-утешительное. Душаня подняла голову и резко выдохнула, встретившись взглядом с ухмыляющимся Бетькой. Скривилась. Гладкий, сбитый, правильно-коричневый, само олицетворение «как надо». Вслед за Бетькой прыснула Шеманя и толкнула в бок Золку, та натужно хихикнула. Юниф отвернулся, а Крачек заглядывал в рот Бетьке. Все пятеро подростышей-посвящаемых, как на подбор.

Они так и стояли друг напротив друга: белая древока напротив пяти коричневых.

– Душаня! – ласково проскрипел Дубич – слепой глава Древок-селения.

Дубича Душане приходилось встречать нечасто, и в эти редкие встречи она тихо прошмыгивала мимо его слепых глаз – не знала, что каждый раз он тихо улыбался ей вслед.

Выбеленный временем, усохший, с редкими клочками шерсти, сейчас он стоял посредине поляны и сосредоточенно нюхал цветок в руках.