Хаос на пороге (сборник)

Про это я вычитала, когда сидела за компьютером у Браунов, и узнала много чего нового, чего раньше не знала. Большие извержения, вроде теперешнего, случались и раньше. Одно было в 1816 году, а еще более сильные – тысячи и даже миллионы лет назад.

В выходные после Хэллоуина у Софи день рожденья. Я едва не отменила праздник из-за того, что она, хоть я и запретила, усвистала с подружками выпрашивать сладости. Ведь любой может дать им яблоко с лезвием внутри или отравленную конфету. Никто такого не дал, но пришлось проверять каждый кусочек сладкого, что принесла Софи. Потом я заставила ее поделиться с Керри, которая обошла только три квартиры, причем я шла следом.

– Но это же день рожденья! – Софи вне себя, и я уступаю. Все равно большой вечеринки не будет: придут четыре девочки, съедят по кусочку пиццы и торта. Ничего другого не могу себе позволить, для нас пицца, и то роскошь.

Гости приносят подарки. Два прямо дорогущие: ну кто же дарит десятилетней школьнице кашемировый джемпер? А два других – дешевые безделушки, и принесшие их девочки смущены. Потому и праздник получается какой-то скомканный; скоро все расходятся. Хмурая Софи идет в свою комнату, где Керри просидела все время приема гостей.

Я прибираюсь, про себя жалея Софи, расстроенную неудачным праздником. Но куда больше я думаю о девочках. Две из них – которая подарила джемпер, и другая – с дешевым подарком, – уже совсем барышни. Носят лифчики, и мордашки у них без детской пухлости. А две – как Софи: маленькие девчонки. Софи сказала, все они из ее класса. Может, эти оставались на второй год? На вид они не глупей других. А вообще-то все ихние разговоры за столом умом не блистали.

Я пытаюсь вспомнить себя в четвертом классе. Десять мне исполнилось в ноябре, а у некоторых моих подружек день рождения был только весной.

Да, постарше. Наверное, эти две девочки на полгода старше других. Значит…

За стеной вскрикивает Керри.

Я бегу к двери, но останавливаюсь. Керри кричит не от испуга и не от боли. Беру со стола стакан из-под молока. («Только молоко? А кока-колы нет?» – недовольно спросила девочка, подарившая джемпер.) Приставляю стакан к стене, прижимаюсь к нему ухом.

Софи говорит:

– Ты – малявка и размазня, и никто тебя не любит!

Что отвечает Керри, мне не слышно.

– Правда! Кеция сказала, она только притворяется, что с тобой дружит, чтобы играть с твоими игрушками. Она тебя терпеть не может!

Керри начинает плакать.

– А ну прекрати! Прекрати немедленно, дрянь такая!

Раздается шлепок.

Я распахиваю дверь в тот миг, когда Софи кричит:

– Ой, прости, Керри, я не хотела!

Пока я поднимаю Керри, Софи тоже ударяется в рев. По ее лицу я вижу: она и вправду жалеет, что дразнила сестренку. Она сама не знает, почему так делает.

Зато я знаю.

Периодически нарушаемое равновесие. (С первого раза и не запомнишь.) Это когда эволюция делает большой скачок. В Википедии так написано. Люди долго-долго не меняются, а потом что-нибудь происходит – ученые сами не знают, что, – и начинаются резкие перемены. Десять миллионов лет назад, а может, двадцать миллионов – это смотря кого слушать, – в человеческих генах произошли вдруг большие изменения. А сорок тысяч лет назад, почти одновременно во всем мире, пещерные люди начали делать орудия из костей и рисовать на скалах. Никто не знает, почему. Что-то на их мозг подействовало.

Десять тысяч лет назад, когда должен был взорваться наш вулкан, люди научились возделывать землю и стали строить города. А потом, вместо небольших стычек между кучками охотников и собирателей, начались настоящие войны. Начались войны, описанные в Библии, и до сих пор они не прекращаются. А их не случалось бы, не будь в человеческом мозгу столько злобы и агрессии.

Я обнимаю Керри, которая успокаивается быстрей, чем Софи.

Керри, моя малышка, одна из самых старших – из тех, на кого повлияли выбросы вулкана, повлияли на ее мозг уже в материнской утробе. А другие такие детишки даже в школу еще не ходят. А пока ребенок сидит дома, он не больно-то на виду.

Два дня назад на работе я разговаривала в перерыв с Лизой Хэнреди. Она была на родительском собрании дошкольной группы, где у нее учится сын, Брэндон. Он отлично занимается по всем предметам, кроме математики, а еще учительница похвалила его за хорошее поведение.

– Говорит, он – единственный мальчик в группе, который не отнимает у других игрушки и не дерется, – рассказывала Лиза. – У меня прямо сердце упало. Ведь значит, в школе его будут всю дорогу обижать.

Да.

Только не этого нужно Лизе бояться. И не этого мне бояться для Керри. Обидчиков можно найти и приструнить. Хотя бы иногда.