Хаос на пороге (сборник)

Встречаться-то мы встречались, да только почти не разговаривали. Ее тогда окружили мамаши в модных прикидах. Мы-то в здешнюю школу недавно перевелись, чтобы моим девчонкам не ходить в тот крысятник на Пелмар-стрит, и не сказать, что здесь мы прямо как родные.

Я жму учительнице руку, – ногти у ней покрыты розовым лаком, но один сломан. Это хоть как-то утешает.

Мы сидим на маленьких стульчиках, причем ей там уместиться легче, чем мне. Стройная, симпатичная, вряд ли старше меня, – хотя я-то в шестнадцать уже родила свою первую – Софи.

На стене рядком висят бумажные тыковки – скоро Хэллоуин.

Миссис Стеффенз говорит:

– Хорошо, что вы пришли. У нас на игровой площадке было происшествие. Речь о Керри.

– Какое еще происшествие?

Если бы дел натворила Софи, я бы уже знала. Дерется, тратит деньги, которые на завтраки – только и жду, чего она еще отмочит. В прошлое воскресенье я даже поставила в церкви свечу и помолилась, чтобы мы не опоздали с переходом в другую школу, и Софи успела бы перерасти и забыть всякую дурь, которой нахваталась на Пелмар-стрит.

Миссис Стеффенз:

– На перемене девочки постарше поймали Керри и еще мальчика по имени Томми Уинфилд на игровой площадке. Они стали их дразнить, а потом стянули с Томми и Керри нижнее белье. Я об этом узнала, только когда мне позвонила мама мальчика, весьма встревоженная.

А я и вовсе не знала. Вот паршивки. Я сделала лицо построже: нечего, чтобы такие люди брали над тобой верх.

– Это все?

– К сожалению, нет. Керри, оказывается, проходила остаток дня без трусиков, но ваша старшая дочь учится в одном классе с обидчицами…

Все ж таки речь о Софи. Можно было догадаться.

– Она подошла к девочкам, которые смеялись над состоянием белья, и пригрозила, что «расквитается». Ее учительница тоже должна была сегодня присутствовать, но она совершенно разболелась, и ее замещает другая, а той сегодня нет в городе. Керри…

– А почему на игровой площадке за детьми не смотрели?

– Смотрели, конечно, но, видимо, не должным образом. Из-за болезни, от которой страдает и учительница Софи, у нас на этой неделе практически некому работать.

– Вы все равно должны защищать моих детей!

– Мне это известно. – Миссис Стеффенз становится холоднее. – Виновных девочек накажут. Керри совершенно не сопротивлялась, – вот о чем я хотела поговорить. Выполняла все, что от нее требовали, и даже не протестовала. Когда две недели назад ее ударил Джемс Лебланк, – вам звонили по этому поводу, – Керри не дала сдачи. Просто стояла – и терпела бы и дальше, если бы не вмешалась работница столовой.

Я говорю:

– А что там насчет состояния?

– То есть?

– Вы сказали, девочки смеялись над состоянием белья. В чем дело-то?

Вид у миссис Стеффенз такой, будто она сморозила лишнего… хотя, так и есть. Она молчит.

– Ладно, неважно.

Трусики у Керри и впрямь старые. Ей бы новое бельишко, но пришлось сначала купить туфли Софи, потому что туфли же видно, а трусики нет. Ну, обычно.

– А от меня вы чего хотите?

– Две вещи. – Миссис Стеффенз куда тверже, чем кажется. – Во-первых, поговорите с Софи: нельзя допускать в школе насилия. Во-вторых, обдумайте возможность показать Керри специалисту – по поводу ее пассивности, которая, по-видимому, выходит за рамки нормы. Наш школьный психолог доктор Паркер…

– Нет. – Я поднимаюсь. – Керри лечить не нужно. Я сама с этим разберусь.

– Но…

– Спасибо, что рассказали. – И я выхожу, шагаю мимо ряда разрисованных тыкв, которые скалятся на меня как черти.

Когда было извержение вулкана, я ходила с Керри на третьем месяце. Переживала самые тяжелые в моей жизни времена. Джим как раз пропал и адреса не оставил, – и адвокаты не смогли выбить для меня алименты. Джима так и не отыскали. А папаша Софи сидел в тюрьме – он и теперь там, так что и отсюда никакой помощи.

Паршиво я разбираюсь в мужиках. После рождения Керри держусь от них подальше. Так спокойней.

Я бы и внимания не обратила на извержение, если бы все о нем не говорили. Кругом был этот вулкан – сначала в новостях, потом в воздухе. Он хоть и извергался где-то в Индонезии, и там от него погибло не знаю сколько народу, но пепел полетел по всему миру. Мне на работе кто-то объяснил, почему закаты и рассветы стали такие красивые – красно-оранжевые, словно небо огнем горит.

Я забираю Софи после уроков и Керри – после продленки. Керри ласково улыбается. Были бы обе такие – и никаких тогда проблем. Но нет, другая-то – Софи.

– Керри, – говорю я, ведя машину, которая, как обычно, вся дребезжит на ходу. – Правда, что старшие девочки отобрали у тебя трусики?

– Да-а…

– А почему ты мне не рассказала?!

– Тебя там не было, ты была на работе.

Рассуждает, как пятилетняя. Хотя ей едва-едва пять и исполнилось, она в классе самая младшая. Может, и стоило придержать ее дома и пойти со следующего года, но мне дешевле платить за продленку.

– А почему ты не сопротивлялась?

Керри смотрит на меня, и мордашка у нее морщится. Я вздыхаю. С Софи, как ни странно, разговаривать проще.

– Я этих сволочей уделала! – сообщает Софи уже дома.

– Язык! – обрываю я. – Нельзя говорить такие слова!