Хаос времён года

Опустив Кай на землю, я принимаюсь шарить вокруг себя в поисках зажигалки и нахожу ее. Чиркнув колесиком, освещаю пещеру. Пламя горит ровно, без единого колебания, когда я держу его в воздухе, и у меня внутри все переворачивается от осознания, почему это так.

Нет воздуха.

Туннель полностью перекрыт с обеих сторон.

– Вот черт, – бормочу я.

Грохот стихает, уступая место мягкому журчащему звуку. Я поворачиваю зажигалку в одну сторону, затем в другую, и мое сердце, кажется, подпрыгивает к самому горлу, когда удается отследить звук до его источника. Вода льется из трещины в камне, струится по стене и растекается по полу. Подошвы моих ботинок медленно исчезают под мерцающей черной поверхностью.

Вода бежит под вытянутыми ногами Кай, омывая ее щеку, прижатую к полу туннеля. Я беру ее за плечи и прислоняю к стене. К тому времени, как удается ее устроить, вода уже доходит мне до лодыжек.

Я бреду по воде к заблокированному отверстию, и, одной рукой высоко держа зажигалку над головой, другой пытаюсь расшатать камни. Они осыпаются вниз, но место каждого камня, который мне удается сдвинуть, тут же занимает новый.

Ну, вот и все. Мы здесь утонем. Может быть, это карма. Природа решила поквитаться со мной за те дерьмовые поступки, которые я совершил, и восстановить равновесие.

Еще один камень отделяется от насыпи и плюхается в воду, такую холодную, что я уже почти не чувствую ног. Обламывая ногти и в кровь сбивая пальцы, я царапаю края камней.

Повернувшись, чтобы проверить, как там Кай, вижу, что вода уже доходит ей до груди. Напрягая и без того горящее огнем плечо, я снова подтаскиваю Кай вверх и прислоняю спиной к стенке туннеля.

– Мне кажется, именно так Ананке видится идея поэтической справедливости, – бормочу я, когда вода доходит мне до талии. – И посылает мне наказание за попытку утопить тебя в моем чертовом бассейне на вилле. – Я обнимаю Кай за талию и пинаю очередной камень, отчаянно пытаясь расчистить путь для оттока воды, но давление слишком сильное. – Дорого бы я отдал, чтобы быть Летом.

– Так с чем именно ты готов расстаться? – раздается приглушенный голос из-за камня.

– Хулио? – Я буквально визжу от радости. – Как, черт возьми, ты меня нашел?

– А ты как думаешь? Ты же не мылся целую неделю, придурок.

– Помочь тебе немного? – кричу я в ответ.

На мгновение по ту сторону стены воцаряется тишина. Я подаюсь вперед, крепче сжимая Кай и чувствуя, что вода тянет меня за лодыжки.

Поток несется назад, медленно отступая и обнажая впереди груду камней. Позади нас стена воды бурлит и пенится, сдерживаемая неким невидимым барьером.

– Отойди! – сдавленным напряженным голосом командует Хулио. Стена воды приближается на несколько сантиметров, подползая к нам.

– Скорее!

Камень, который я пытался расшатать, вибрирует и дрожит. Последним ударом Хулио выбивает его, и остальная часть насыпи рушится. Мы с Хулио спешно отодвигаем камни, и, наконец, наши взгляды встречаются поверх завала. Копая, он прищуривается, глядя на Кай.

– Ты чертов святой. Или гребаный идиот, – бормочет он, пыхтя от напряжения, поскольку продолжает удерживать воду. – Пока не решил, кто именно. – Он вытаскивает последний камень из кучи, открывая достаточно большое пространство, чтобы я мог пролезть, и тут где-то в недрах нарастает очередной гул. – Давай выбираться отсюда.

Он толкает меня в туннель, и тут плотина лопается. Подгоняемые водой, мы спешим к дневному свету.

52. Осаждающий страх

Дуг

У меня в глазу что-то застряло. А еще я чувствую, что меня куда-то тянет, дергает. Чья-то рука обнимает меня за талию. Я ощущаю запах лилий. И дыма. Пронзительный голос орет:

– Дуг, очнись! Немедленно очнись!

Гея. Она здесь. Только почему-то вверх ногами.

Ах, нет, это я вверх ногами. Свисаю с ремня безопасности. Крыша машины забрызгана кровью. Отблески высвечивают разбитую бутылку. В воздухе разлит запах спиртного и дыма.

Гея заглядывает в разбитое окно, тянется ко мне. Она прекрасна. Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Ее серебристые волосы отражаются в топливном пятне на тротуаре, а голос подобен гласу ангела. «Возвращайся домой со мной и живи вечно, но по моим правилам. Или умри здесь и сейчас».

Один глаз открывается, другой упрямо отказывается. Я смаргиваю что-то вязкое и красное. Провожу тыльной стороной руки по лицу и, ощутив режущую боль, тихо ругаюсь. Рукав моей куртки мерцает.

Стекло. Я весь им усыпан.