Хаос времён года

Двери спальни распахиваются, и появляется Флёр с полотенцем на голове. Крепко сжимая рукой воротник длинного банного халата, она переводит взгляд с растения на мое лицо, и я замечаю промелькнувшую в ее глазах вспышку страха.

Кивком головы я указываю на тележку и выбрасываю ветку в мусорное ведро. Флёр принимается поспешно снимать с блюд серебряные крышки, украдкой ощупывая края подноса, будто ища что-то.

– Что кухня прислала на ужин? – спрашивает она, поднимая тарелку и проводя пальцами по ее донышку.

– Если ты ищешь весточку от Борея, то зря стараешься, потому что он мертв. – Тарелка выскальзывает из ее руки и тихо звякает о поднос. – Ты спрашивала меня о крови на перчатках. Вот, теперь знаешь.

Побледнев, она отходит от тележки, берет стопку одежды Геи и, прижимая ее к груди, исчезает в моей спальне и запирает за собой двери.

34. Груды битого стекла

Джек

Комнаты отдыха в Зимнем крыле подозрительно безлюдны, в тренировочных залах царит тишина, коридоры темны. Обычно впереди шла Кай, но с тех пор как мы выбрались из кухни, она плетется позади меня, впиваясь взглядом в каждую дверь, будто ожидая увидеть на пороге свою сестру. Мы проходим одну комнату за другой… и все они заперты. Обсерватория кажется заброшенной и необитаемой – или, по крайней мере, затаившейся с зажмуренными глазами и сжатыми кулаками. Однако, бесшумно скользя по коридорам и ловя достигающие слуха обрывки напряженных разговоров, я не могу отделаться от ощущения, что за нами следят, а все запертые в этих стенах Времена года и их кураторы дружно сдерживают дыхание в ожидании чего-то.

Когда Кай приближается к одной из дверей, гул голосов за ней тут же стихает. Она заносит кулак, чтобы постучать, и уже открывает рот, готовясь заговорить, но я молча качаю головой, запрещая ей это делать, и перехватываю ее руку.

– Разве не следует нам их выпустить? Они же там заперты!

– Они будут в куда большей безопасности, если не увидят нас, – шепотом отвечаю я и отхожу от двери, увлекая Кай за собой. Из комнаты доносятся девичьи голоса и стук.

Сотни Времен года и их кураторов оказались пойманными в ловушку, и нам не по силам всех их освободить. Проходя мимо прежней комнаты Габриэля и Юкио, я вынужден напомнить себе, что их там больше нет. Что они развеялись по ветру. Я мог бы попытаться найти тех немногих Времен года, кто хорошо меня знает и готов помочь, но наверняка они все находятся под наблюдением. Я не могу рисковать, привлекая внимание к этому крылу. Прежде мне нужно найти то, за чем я сюда пришел.

Бывший кабинет Лайона скрыт в глубине Зимнего крыла. Прежде я никогда не задумывался о столь странном его расположении, но теперь, в ретроспективе, понимаю, что в этом есть смысл. Гея хотела держать Лайона подальше от ока Майкла и его внимания. Остается надеяться, что тесный пыльный кабинет – и хранящийся в нем стеклянный шар – не находятся сейчас в центре внимания Дуга.

Кай задерживается у каждой приклеенной к стене листовки и, подсвечивая себе фонариком, очевидно, пытается отыскать имя сестры. Я быстро пробираюсь вперед, стараясь держаться коридоров с отключенным электричеством и понукая Кай не отставать. О том, что она действительно идет за мной, свидетельствует шлепанье ее ботинок по лужам, натекшим из лопнувших труб, да постукивание лука о колчан со стрелами.

Я резко останавливаюсь.

Кай врезается мне в спину, и я вскидываю руку, призывая ее к молчанию. Дверь в кабинет Лайона приоткрыта. Я перевожу дыхание, пытаясь найти хоть какой-то намек на то, что может ждать нас внутри. Втягиваю носом воздух, но ощущаю в нем лишь пыль от штукатурки да запах собственного пота.

Я подбираюсь ближе. Лук Кай больше не бренчит и, обернувшись, вижу, что она уже выложила на тетиву стрелу. Прижимаясь спиной к стене, я заглядываю внутрь и открываю дверь пошире. Петли протестующе скрипят.

Кай опускает лук. Красный свет из коридора заливает комнату, и я резко выдыхаю и переступаю порог.

Меня окутывает запах меловой пыли и – очень слабый – одеколона Лайона. Стеклянный шар и его бронзовый пьедестал исчезли. Письменный стол валяется на боку, все ящики выдвинуты и опустошены, их содержимое разбросано. Любимые книги Лайона, раскрытые и порванные, свалены в кучу на полу.

Я поднимаю и возвращаю в вертикальное положение его опрокинутое кожаное кресло. Под ногами хрустит битое стекло. При виде изогнутых толстых осколков я плюхаюсь на сиденье и обхватываю голову руками. Это ведь остатки разбитого шара!

Моего дымного тумана больше нет.

Сколь многое удалось Дугу увидеть в глазах Лайона и Геи, прежде чем он убил их? Уничтожил ли шар сам Дуг, пока искал что-то другое, или он точно знал, кому принадлежал дымный туман? Я откидываюсь на спинку кресла, и у меня сжимается горло, когда я представляю то, что Дуг мог бы с ним сотворить.