Хаос времён года

Лайон знал. Он знал, что именно этот момент может произойти. Причем знал достаточно давно и пытался изменить его, все время строя планы чрезвычайных мер на случай, если у него ничего не получится. Он знал, что я приду в его кабинет и буду сидеть в этом самом кресле, по щиколотку утопая в битом стекле, оплакивая его потерю, разыскивая Флёр, в то время как Дуг рыскает по Обсерватории, отнимая жизни и крадя души, вероятно, нося на себе мой дымный туман как чертов трофей.

Лайон знал и строил планы, в которые никогда меня не посвящал.

Я перечитываю записку снова, нахмурившись от его слов:

«Дыши глубоко, – велел он мне, – не забывай, что ты истинный лев». В действительности я никогда не чувствовал себя более беспомощным, чем сейчас.

«Я поклялся, что буду защищать тебя, что обеспечу твою безопасность… Я сделал все, что мог, чтобы выполнить это обещание».

Как, черт возьми, он его выполнил? Как он мог подумать, что это безопасно – оставить частичку моей души в этой комнате? Я комкаю записку и бросаю ее на его опрокинутый стол. Он знал, какой хаос учинит Дуг в его кабинете, так почему же оставил здесь шар, в котором, как в ловушке, заключены мои беззащитные душа и магия, ведь Дуг наверняка бы его нашел? Почему бы не спрятать и мой дымный туман тоже?

Обхватив голову руками, я упираюсь локтями в колени и смотрю на беспорядок на полу. Комната выглядит так, словно по ней пронесся торнадо.

Я поднимаю голову.

Наклонившись, подбираю изогнутый осколок шара и внимательно рассматриваю, вытянув руку перед собой.

«Отпустить тебя было нелегко. Могу только надеяться, что это решение окажется правильным».

Не обращая внимания на боль, я встаю на колени прямо на битое стекло и начинаю копаться в мусоре.

– Джек, – шепчет Кай, – что ты делаешь?

Я переворачиваю книги и бумаги, отодвигаю упавшую лампу.

– Ее здесь нет.

Надежда растет во мне, когда послание Лайона начинает обретать смысл.

– Что бы ты ни искал, Дуг, вероятно, уже это уничтожил. И если кто-нибудь из его Стражей застукает нас здесь, мы определенно будем следующими!

Я отодвигаю в сторону пустые ящики и разбросанные папки Лайона.

– Да я не о шаре, а о его подставке. Подставки-то нет!

Круглая бронзовая платформа, на которой держался мой шар… Я нигде ее не вижу. Если бы Дуг разбил шар, подставка была бы здесь.

Нетерпеливо фыркнув, Кай отлепляется от дверного косяка и опускается на колени в нескольких футах от меня. Звенит стекло, шуршат бумаги.

– Будь добр, объясни мне, почему мы рискуем жизнью, разыскивая пресловутую подставку?

– Потому что, как мне кажется, ее здесь нет.

Кай перестает рыться в завалах и, присев на корточки по другую сторону стола, рукавом откидывает потные волосы со лба и пристально смотрит на меня.

– И какой во всем этом смысл?

– Я не думаю, что Дуг разбил шар. Мне кажется, это сделал Лайон. – Даже если Лайону не удалось увидеть в оке события дальше собственной смерти, он не мог не понимать, что при Дуге Обсерватория погрузится в хаос, а прятать что-то всегда проще в беспорядке. – Полагаю, что он сам разбил шар и освободил мой дымный туман, а затем спрятал подставку, чтобы Дуг не понял, что это такое, когда явится сюда с обыском. Если мой дымный туман на свободе, у меня есть шанс его отыскать.

И как только я это сделаю, стану достаточно сильным, чтобы вытащить отсюда Флёр и Чилла.

Кай исчезает за столом. Тихий скрип сменяется глухим стуком.

– Ого, – шепчет она.

– Что там такое? – Обхожу стол кругом и вижу: Кай, склонилась над квадратной вырубкой в полу, а рядом с ней откинута деревянная панель.

– Потайной ход. – Она включает фонарик и светит в дыру. – Должно быть, он ведет в покои Геи.

– С чего ты так решила?

Она замирает и, несколько раз открыв и закрыв рот, пожимает плечами.

– Просто… ну, знаешь… слухи. После того как Гея и Лайон бежали из Обсерватории во время восстания, ходили разные предположения. Если они действительно были тайно влюблены друг в друга и долгие годы планировали быть вместе, то у них должен был быть способ встречаться без ведома Майкла, верно? Держу пари, что так оно и было.

Кай чересчур поспешно поворачивается к проходу, как будто ей некомфортно смотреть мне в глаза. Она наклоняется над отверстием, одной рукой схватившись за край, а другой держа фонарь. Вдруг ее ладонь соскальзывает, и я хватаю ее сзади за джинсы, не давая провалиться, и рывком ставлю на ноги. Под моим кулаком шелестят какие-то бумаги.

– Что это? – спрашиваю я, ловя толстую стопку сложенных листов, выскользнувших из ее заднего кармана.

– Ничего.