Хаос. Закон. Свобода. Беседы о смысла

Я не имею в виду подлинную глубину человека – глубина его сердца так велика, что только Сам Бог может по-настоящему ее заполнить. Я говорю о мелочности эгоцентризма, узости, ограниченности самости. А это значит, что все в жизни, любое физическое, эмоциональное или умственное переживание, которое мы стараемся удержать, ухватить, не выпустить, – все это грех и ошибка. Это промах, потому что здесь мы в любом случае будем в убытке. Потому что то, чем мы обладаем для себя, для собственной пользы, делает нас не богаче, а беднее.

Если хотите, могу дать вам пример, и прошу прощения, что мои примеры так мало возвышенны – они в мой масштаб. Посмотрите, что случается с тем, кто чем-то обладает, удерживает что-то. Предположим, у вас есть драгоценная золотая монета. Вы зажали ее в руке и обладаете этой драгоценностью, думая, что вы богаты. Нет! У вас есть золотой, но руку вы потеряли, потому что больше не можете ей пользоваться. Что вы можете сделать рукой? Можно, конечно, разжать руку, тогда вы богаты. Но если вам не повезло и у вас два золотых, по одному в каждой руке, то вы точно ребенок, родившийся безруким.

* * *

Есть на эту тему один персидский рассказ, мне кажется, очень убедительный. Богатый человек возвращается из путешествия ободранный как липка, лишившись всего, с чем он уезжал. Его друзья с удивлением спрашивают, что случилось. «На меня напали разбойники», – отвечает он им. «Но разве ты не мог защититься?» – продолжают удивляться они. «Как же мне было защищаться? – возмущается путник. – У меня были заняты руки – в одной пистолет, а в другой кинжал. Я не мог ничего сделать руками». Рассказ этот звучит нелепо, но он не нелепее того, что постоянно происходит с нами в жизни, когда ради обладания чем-то мы мельчаем. Это бывает с каждым, кто стремится обладать каким-либо переживанием, старается не отпустить его от себя. Это может быть переживание дружбы, переживание любви, переживание Бога, переживание искусства, все, что угодно: поскольку вы зажимаете его в руке, постольку вы становитесь его пленником, а не хозяином. Ведь если у вас в руке есть монета, фартинг или гульден, и вы разожмете один-два пальца, то сможете увидеть, что монета на месте. Но то же самое невозможно проделать с тем опытом, который мы называем мистическим, – в руке ничего не будет, только сама зажатая рука, и вы остаетесь ни с чем: нет ни опыта, ни сокровища, ни руки.

Я думаю, это очень важно понять, потому что грех – всегда ошибка в расчетах, самость – всегда неправильный расчет. Любые пути обладания чем-то ошибочны. В итоге мы не обладаем ничем и теряем даже то, что, как нам казалось, имели.

Подлинный мистицизм – это не бесконечное лакание сливок. Это не непрерывно длящееся удовольствие. Для настоящего мистического опыта характерна, во-первых, подлинность переживания, то, что оно не было создано искусственным путем, что нечто действительно произошло в контексте взаимоотношений человека. Это произошло, а не было произведено человеческим усилием. А во-вторых, это переживание таково, что его не передать описательно. Мистика, мистицизм – сами слова происходят от греческого корня, который означает «быть в молчании», «лишиться дара речи». Мистическое находится за пределами рационального описания, не может быть передано от одного к другому рациональным способом. Но им можно поделиться иным путем. По опыту святого Макария, когда вы познали, что Бог есть любовь, вы можете передавать это знание путем искренней, самоотверженной, жертвенной любви. Этот опыт – пусть не самую суть – возможно передавать через образ жизни, являющий любовь в действии.

Так что если мы хотим вести жизнь, в которой есть место мистике, начать надо с другого конца. Надо признать, что обращенность на себя, самость приведут нас к тому, что мы измельчаем, к тому, что мы станем закрытыми, и ничто не сможет помочь нам вырасти и вместить что-то большее нашего собственного ничтожного, маленького «я».

Осознание этого – само по себе целая программа, потому что научиться освобождать себя от самости ради того, чтобы вырасти в меру потока жизни, его ширины и глубины, – это тяжелый труд. Всякий, кто хочет узнать что бы то ни было о мистической жизни, должен начать с этого: обнаружить, что есть вещи более великие, чем он сам, и что отношения с великим всегда начинаются с поклонения – акта поклонения, когда мы признаем подлинную и великую ценность того, что превосходит нас, и готовы этому служить. Мальчики, юноши моего поколения не раз слышали это в детстве в такой формулировке: твоя жизнь сама по себе не представляет интереса и ценности, она приобретет ценность только в меру того, за что ты готов ее отдать.

Ради чего ты готов жить и за что готов умереть – вот мера и ценность твоей жизни, вот подлинно мистический или аскетический подход, который может привести к подлинному мистическому опыту.