Харальд Смелый

Она подошла почти вплотную и долго всматривалась в мои глаза. Я стоял не шелохнувшись. Отвела она взгляд, лишь убедившись в чем-то очень важном для себя.

— Ладно, время позднее, а леди надо отдыхать. Спокойной ночи! — я пошел к двери, проклиная в душе свой идиотский поступок.

— Харальд…

Я остановился как вкопанный. Ее руки осторожно коснулись моих плеч, а когда я повернулся, обвили шею. Я попытался сказать что-то нежное, но она закрыла мой рот сладостным поцелуем и, взяв затем за руку, повела к ложу. Это была волшебная ночь. Ночь щедро пропитанная страстью, лаской, любовью и тщательно скрываемой обоими горечью. А утром она внезапно объявила, что в полдень уезжает.

— С чего так торопиться? — опешил я, сраженный ее словами. — Побудь со мной еще хоть несколько дней.

— Нет, Харальд, — она отрицательно покачала головой, — с каждым прошедшим днем мне будет все трудней и трудней покинуть тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы боль разлуки убила меня? Да и мастер Флоин заждался давным-давно. Не хочу его больше задерживать. Мается он здесь без дела, домой рвется. Ехать нам надо…

— Лауринэль, солнце мое, — я прижал ее к себе, разумом, но не сердцем понимая справедливость сказанного.

— Лаурэле, милый, — проворковала она мне на ухо и со вздохом отстранилась.

— Что? — не сразу сообразил я. — О чем ты?

— Так я позволяю называть себя самым близким. В переводе с эльферона это означает Ручеек, — немного застенчиво пояснила она.

— Лаурэле, — я хотел ее вновь обнять, но она решительно отступила на один шаг.

— Харальд, мне надо собираться и поспать хоть пару часов. Дорога-то предстоит дальняя.

— Дальняя, — эхом откликнулся я, покидая комнату Фиалок.

В полдень я зашел за Лаурэле. Она уже ожидала меня. Возле ее ног приютился вещевой кожаный мешок и небольшая замшевая котомка, искусно вышитая бисером.

— Возьми на память, — я неловко протянул ей ларец полный жемчуга, доставшегося мне в числе прочего после завершения Аравийской Компании.

— Ой! — открыв крышку, она стала в восторге перебирать изящными пальцами необычайно крупные жемчужины. — Какая прелесть! Спасибо, Харальд. А мне признаться подарить тебе нечего. Но если хочешь, в начале осени я завезу в башню одну из своих картин. Дело в том, что Даин Ястреб во время недавней вылазки обнаружил не очень далеко отсюда золотоносную речку. Будет организована экспедиция, к которой я могу запросто примкнуть. Ты только объясни Магическим Стражам, что я девочка хорошая и меня трогать нельзя. Или ты все же опасаешься, как бы я чего не украла? — лукаво прищурившись, поинтересовалась она, не сводя с меня чудесных глаз.

— Я настрою защиту плато на тебя, как на Хозяйку, — горячо заверил я ее. — И ты всегда, в любой момент сможешь беспрепятственно посещать башню.

— А что мне здесь делать одной? — как ножом отрезала она, даже слегка потемнев лицом. — Ведь ты, если я не ошибаюсь, собираешься здесь появится ближе к старости, лет эдак через двадцать. Не так ли, милый Харальд?

Я довольно неубедительно стал объяснять ей, что я на службе и сам собой не распоряжаюсь, что Стэн мой лучший друг и без меня ему никак.

Она молча, терпеливо слушала пока я, наконец, не заткнулся.

— Не стоит оправдываться, Харальд, тебе это не идет. Да оно и не к чему. Ведь ты же мне ничего не обещал, — с появившейся жалостью в голосе, попыталась успокоить мою совесть Лауринэль. — И не расстраивайся так. На все воля Создателя, как ему будет угодно, так и будет.

— Я верю в реальную Магию, а не в Создателя, Сеятеля Жизни, Судью, Одина, либо прочих эфемерных небожителей, существование коих ничем совершенно не подкреплено, — не сдержавшись, неодобрительно заметил я.

— Не надо быть столь категоричным и самоуверенным, — заметила она с легкой укоризной, — ибо не верующий в Единого Бога и не чтящий его Заповеди, запросто может сбиться со Светлого Пути Добра во тьму Порока и Зла.

— Мой Бог, моя религия, которую я исповедую — Боевая Магия, — устало повторил я. — И в конце концов, наверное, мне самому решать во что верить, а во что нет.

— Да, конечно, — не стала спорить она, — это твое неотъемлемое право. Извини.

— Послушай, так ты вдобавок к своим прочим талантам оказывается еще и художница? — запоздало спохватился я. — Мне действительно будет очень интересно увидеть картину твоей работы. Но без лести заранее скажу, что она, вне всякого сомнения, великолепна.

— Ничего, через пару десятилетий ты, пожалуй, сможешь утолить любопытство, — пошутила Лауринэль, — однако, даже тогда постарайся не забыть, что это не совсем обычное полотно. Понять его секрет можно лишь всмотревшись внимательнее во все детали, включая мельчайшие. Всмотреться нужно необычным, а внутренним зрением. Сообразил, о чем я говорю?

— Милая, я отнюдь не туп.

— Любимый, я в этом нисколько не сомневаюсь. Хоть ты и избрал своей профессией профессию мясника на бойне, — она старалась выглядеть веселой, но удавалось ей плохо. Выдавали слезинки, появившиеся в уголках прекрасных глаз.