Харальд Смелый

— Ну, тогда, конечно, другое дело, — сразу перестал нервничать староста. — Тогда… Прошу в дом, добрый господин. Будь моим гостем. Твои, э-э, спутники, — хозяин с сомнением осмотрел обоих, однако взгляд задержал на гоблине, — пусть тоже заходят. Места всем хватит, как впрочем, и угощения.

Задерживаться в деревне мы не стали. Отобедали с хозяином, а после я коротко поведал ему о смерти постигшей наместника Рандуира, волков и троих адептов Скэлигора.

— Все же безоглядной радости не поддавайтесь, — напоследок предостерег я. — Ведь взамен погибших колдунов, могут явиться другие посланники Скэлигора. В таком случае, немедленно шлите ко мне гонца, а еще лучше нескольких из разных мест. И я не мешкая, приду к вам на выручку. О нашем разговоре поведай старостам всех деревень. Пусть будут начеку. А что касается местонахождения плато…

— Прошу прощения, господин Харальд, но я отлично знаю где это, — вежливо перебил староста, — бывал там с братьями лет десять назад. На оленей мы охотились, ну и вышли однажды к окружающим его пропастям. Поглазели, поудивлялись, да отправились назад домой.

— А может, мы говорим о разных плато? — усомнился я. — С юго-запада его окружает величественный сосновый бор. С севера длинной чередой подступают высокие, изогнутые в одну сторону скалы, похожие на гребень дракона. А на востоке плещутся воды большого озера.

— Оно, оно самое, господин Харальд, — утвердительно закивал головой староста, — потому как видели мы бор, скалы и соответственно озеро.

— Что ж очень хорошо, — удовлетворенно заявил я, — значит, если понадоблюсь, сумеете найти.

На прощанье староста дал снегоступы, так как накануне выпал обильный снег и в придачу солидный запас продовольствия.

Теперь дальнейший путь наш лежал на северо-запад, в сторону Гремящего ручья. Где-то там на его берегу обосновался вспыльчивый Брайвар Огонь. Надо было узнать, не обижает ли он Сигурда. Если, конечно, парнишка вообще к нему сумел дойти…

Используя снегоступы, мы добрались до ручья за восемь дней, а потом отыскали и сам дом: довольно большое строение с хозяйскими пристройками, обнесенными высоким, в рост человека забором. Первыми наше приближение почуяли сторожевые псы, поднявшие яростный лай. И хозяева заблаговременно оповещенные о появлении чужаков, не замедлили отреагировать. Прочные дубовые ворота распахнулись с правой стороны, выпуская четверых вооруженных мужчин. Самый старший, огненно-рыжий бородач, держал в руках огромный, устрашающего вида топор. Рослый, крепкий парень похожий на него как две капли воды, решительно сжимал копье. С которым можно было запросто идти на медведя. Два других юноши, на вид ровесники, направили в нас заряженные арбалеты. Впрочем, один из них свой арбалет сразу отдал товарищу, а сам бросился навстречу, радостно вопя:

— Господин Харальд! Господин Харальд! Хвала великому Одину, ты вернулся! Хвала, хвала всем светлым богам Асгарда!

Конечно, это был Сигурд, и у меня тот час отлегло от сердца, ибо паренек оказался жив, здоров. Его восторженное поведение похоже сразу разрядило обстановку. Брайвар с сыновьями смотрел на нас уже больше с любопытством, чем с прежней настороженностью. Мы познакомились, после чего от хозяина последовало приглашение отдохнуть с дороги.

Гостеприимный кров Брайвара Огня мы покинули спустя два дня. За это время я убедился, что Сигурд вполне доволен нынешней жизнью. Не составило большого труда выяснить и причину его частенько сияющих глаз. Заключалась же она в Хельге, дочке Брайвара, похоже отвечавшей парню взаимной симпатией.

— Хозяин Брайвар обещал будущей осенью отдать Хельгу мне в жены, — почему-то шепотом, как величайшую тайну, поведал он в первой нашей беседе, — а я так ее люблю!

После произошедшего разговора я раздумал предлагать Сигурду службу и переезд в башню. Не хотелось обрекать его на роль изгоя. Довольно того, что эта печальная участь досталась мне. Да и он больше не заикался о желании связать свою судьбу с судьбой одинокого, отставного мага.

Прощаясь ранним утром с хозяином и его домочадцами, я подарил Сигурду десять золотых монет на свадьбу, чем заслужил изумленные, уважительные взгляды всех присутствующих.

О самом Брайваре мнение я составил неплохое. Да, порой он был крут нравом, но вместе с тем справедлив и заботлив. В общем, с берега Гремящего ручья я ушел успокоенный. Спасенный мной паренек оказался пристроен хорошо.

Едва пробившись сквозь снега, мы добрели до Башни, как я сломя голову кинулся в кабинет, где висела картина Лауринэль. Но, увы, жестокое разочарование ожидало меня и здесь. Картина не ожила ни в тот день, ни в последующие. По непонятной причине она превратилась в пейзаж намертво замерший на холсте. И тогда я узнал, что такое в бессилии биться головой о стену…