Харассмент

Инга сразу поняла, что ничего хорошего за этим не последует, но возбуждение внутри еще не стихло окончательно и поэтому вытесняло любые другие эмоции. Она закрыла дверь.

– Садись.

Инга села.

– Ты не говорила, что у вас с Бурматовым разногласия, – сказала Меркулова и, как в прошлый раз, постучала подушечкой указательного пальца по столу.

За одну секунду в Игиной голове прошла вереница мыслей: ее точно не взяли, не взяли, потому что Бурматов помешал, ее страхи подтвердились, он подстроил какую-то подлость. Выкручиваться не было толку, поэтому Инга просто спросила:

– Что он вам сказал?

Меркулова хмыкнула.

– Мне – немного. Что-то там про нарушение трудовой дисциплины.

Инга похолодела.

– Что?

– Ну, опоздания и все такое.

– Я опоздала-то за полтора месяца один раз, и то на пять минут!

– Это неважно, – поморщилась Меркулова. – Мне, если честно, плевать на твои опоздания. Но Кантемиров запретил тебя брать. Бурматов к нему отдельно ходил, когда узнал. Из чего я сделала вывод, что у него на тебя зуб. Ну или, может, наоборот, не хочет с тобой расставаться.

– Если вы понимаете, что он это делает мне назло, то почему вообще обращаете на него внимание? Вам же был срочно нужен человек.

– Не могу, – развела руками Меркулова. – На Бурматова я и не обращаю внимания. А против Кантемирова уже не попрешь.

– Может, Кантемирова переубедить можно? – в отчаянии воскликнула Инга. Она незаметно для себя сложила ладони в молитвенный жест и прижала их к груди. Значение меркуловских слов доходило до нее с опозданием. – Может, мне к нему сходить? Илья… Бурматов просто не хочет, чтобы я из его отдела уходила, потому что… Не хочет.

– Я не знаю, что у вас там происходит, – отчеканила Меркулова, снова надевая очки. Впервые Инга слышала, чтобы она говорила медленно. – Но бегать за Кантемировым я тебе не советую. Нет значит нет. Ты мне понравилась, поэтому я тебе все это и рассказываю, но если ты будешь гоняться за руководством, я сама тебя не возьму. Так что иди, разбирайся с Бурматовым. Может, в будущем еще поработаем.

Последние слова она договорила, уже обращаясь к монитору. На Ингу Меркулова больше не смотрела. Та просидела еще пару секунд, судорожно перебирая слова в голове, словно среди них могла найтись волшебная отмычка, которая вновь откроет ей дверь в прекрасное будущее, но потом сдалась. Волшебной отмычки не было, дверь не просто запер, а заколотил перед ней Илья.

Инга медленно вышла, ступив из тишины кабинета обратно в офисный гул. На этот раз она никуда не бежала, а неторопливо шла, вдумчиво переставляя ноги и чувствуя, как пружинит ковролин. Она ведь сразу поняла, что ее не возьмут, как только зашла, но вот странно: даже испытала нечто похожее на облегчение. Как будто она замышляла дерзкую выходку, а та в последний момент сорвалась – досадно, конечно, зато не накажут. Однако так было ровно до того момента, пока Меркулова не заговорила про Илью. Тогда-то все по-настоящему рухнуло.

Он знает. Он вмешался. Инга запнулась носком туфли о ковролин и остановилась, впервые осознав масштаб гнусности. Илья не просто не дал ей уйти, он специально отправился к начальству и наговорил про нее гадости. Он удостоверился, чтобы впечатление о ней было испорчено у всех. Он и Меркуловой что-то сказал – наверняка больше, чем та призналась.

Инга сделала еще несколько шагов по направлению к лифтам и поняла, что не может сейчас вернуться к себе в опенспейс. Сидеть там как ни в чем не бывало, теперь, когда Илья знает, было немыслимо. Унизительно, стыдно, страшно. То есть он-то, оказывается, знал и раньше, но тогда Ингу оберегало от всех этих чувств ее собственное неведение. Теперь спасения не было.

Она нажала на кнопку лифта, который тут же распахнулся, и поехала на первый этаж. Надо купить кофе, пройтись и подумать, что делать дальше. Первым ее импульсом было уволиться сию же секунду, но, поразмыслив, Инга не без сожаления отвергла эту идею. Ее не столько страшила перспектива остаться без работы, сколько капитуляция: Илья ее оклеветал, а она тут же подает заявление, словно подтверждая его россказни. Инга с содроганием представила, что же именно он про нее рассказал.

Больше всего Инге хотелось бы сейчас затаиться и прийти в себя. Взять, может быть, отпуск? Однако подписывать его тоже придется у Ильи, а ей была противна сама мысль просить его о чем-то или даже просто оказаться наедине.

Купив кофе, она вышла на улицу, где во внутреннем дворе располагалась парковка. В стороне росло несколько деревьев, под которыми установили лавочки. Обычно на них курили, но сейчас там было пусто. Примостившись на лавочке спиной к бизнес-центру, Инга глотнула кофе.

Кто-то сел неподалеку, и Инга машинально отодвинулась, освобождая место. Краем глаза она заметила, что человек переместился к ней ближе, и, изумленно подняв на него взгляд, остолбенела: это был Илья.