Харизма [СИ]

  Хромая, я зашагала по дорожке, ведущей к крыльцу, и тут же услышала оживление за моей спиной: шорох подошв, верхней одежды, голоса. Но не обернулась. Голос Крапивского возвысился над всей этой какофонией:

  - Харизма!

  Я вздохнула, остановилась и встала так, чтобы перенести вес своего тела на левую ногу. Крапивский шагнул вплотную ко мне, его грудная клетка тяжело вздымалась и опадала. Ему тоже не участвовать в благотворительных марафонах.

  - Я не могу отпустить вас одну.

  - Еще как можете. Отпустите. Придется.

  - Это против правил.

  - Хотите вместо меня отправить одного из ваших ребят? Хотите, чтобы та тварь разозлилась? Господи Боже, Игорь, там кровь. - Мой голос сорвался на сиплый шепот: - Там везде кровь. Кто-то ранен. И я теряю драгоценное время, решая, что против правил, а что нет.

  Со словами 'этот понадежнее будет' Крапивский вытащил из напоясной кобуры пистолет и протянул мне, рукоятью вперед. Я только что сказала ему, что у меня нет разрешения на ношение огнестрельного, а он дает мне свое табельное оружие. Я молча сунула 'Макаров' за пояс, где он составил компанию 'Рюгеру', и накрыла обе рукояти свитером.

  - Харизма.

  - Что?

  - Чуть что - кричите. Мы будем наготове.

  Я кивнула.

  Преодолев три ступени, я помедлила, вдохнула полной грудью и переступила порог.

  В доме было холоднее, чем на улице; перламутровый призрак, не спеша разрывать пуповину, выплыл из моего рта... Нет, гораздо холоднее. Холоднее, чем в моей берлоге.

  Я сразу ощутила этот запах. Пахло гниющими, прелыми листьями, грязью, сыростью. Это не был пряный, вкусный запах осени, это был запах увядания, гибнущего леса. Я переступила через кровавый след и двинулась вдоль него - туда, где он сворачивал в гостиную.

  На стенах висели фотографии. Одна из фотографий - улыбающаяся Кристина с годовалой Соней на руках - перекосилась. На стекле - капля свернувшейся крови. Я вошла в гостиную.

  Комната оформлена в бежевых тонах, на стенах - фотографии и картины морских пейзажей, на полу - золотистый ковер. В том месте, где был Антон, ковер был темно-красным, ворсинки слиплись.

  Антон лежал на животе, подмяв под себя правую руку. Возле него сидела Кристина. Ее руки и некогда белая футболка - в крови. Я смекнула: в крови Антона.

  Близняшка подняла голову и посмотрела на меня.

  Я перевела взгляд на то, что сидело в кресле в центре комнаты.

  ...То, что сидело в кресле в центре комнаты, представляло собой тесное переплетение ветвей, корней, листьев, подножного мусора, какого полно под деревьями в лесу. Ноги, напоминающие по форме человеческие, но не являющиеся таковыми, в грязи; грязь подсыхала, отваливалась комочками, пачкала ковер. Готова поклясться, я видела промелькнувшую в том, что составляло грудную клетку, влажно блестящую черную сороконожку. Там, где у древесного человека были глаза, копошились мокрицы; одна из мокриц упала и, барахтаясь, запуталась в белокурых волосах Сони. Да, моя племянница сидела на коленях этой твари. В голове существа появилась трещина, и оттуда выкатилось еще несколько мокриц. Послышался звук, отдаленно напоминающий смех. Древесная тварь подняла отросток-руку и вытащила из волос Сони мокрицу - заботливый жест. Соня смотрела на меня широкими от испуга глазами.

  - Отпусти их, и мы поговорим, - сказала я.

  Трещина увеличилась, скрип стал громче.

  - Ты - Харизма, - произнесло существо. Его голос был шорохом листьев, ветвей и насекомых. Все его тело помогало ему говорить. Вряд ли у него были голосовые связки.

  - А ты - мокричная башка. Отпусти их, и мы обсудим то, ради чего ты здесь.

  Соня взвизгнула, когда отросток-рука схватила ее за волосы. ПМ уже был в моих руках. Когда я успела достать его? Я сняла флажковый предохранитель, целясь существу в голову.

  Древесный человек спихнул Соню с коленей и вальяжно откинулся на спинку кресла. 'Макаров' не впечатлил его, я имею в виду, вообще не впечатлил. Даже злость древесной твари была бы хоть каким, но результатом, однако - ничего: ни злости, ни насмешек.

  - Ребенок может идти. Но они, - крючковатая рука указала на Кристину и Антона, - останутся.

  - Но...

  - Я могу передумать на счет ребенка.

  - Соня, живо на выход! - скомандовала я.

  Племянница беззвучно заплакала. Она встала и поплелась ко мне. Проходя мимо Кристины и Антона, она замешкалась.

  - София!

  У меня сжалось сердце, когда Соня накрыла рот ручками и, не глядя по сторонам, побежала ко мне. Не сводя прицел с древесного человека, я судорожно ощупала ее левой рукой и подтолкнула в сторону выхода из гостиной.

  - Иди и не оглядывайся, - шепнула я.

  И она, не отнимая ладошки ото рта, так и сделала.

  Кристина смотрела на меня полными слез и благодарности глазами, и я поняла: она не боялась за свою жизнь - она боялась за жизни дочери и мужа.

  Моя младшая отважная сестренка не боялась умереть.

  - Твое оружие не причинит мне вреда.

  Я вновь посмотрела на древесного человека.

  - Проверим?

  Тварь заскрипела:

  - Я сломал ему руку. Если ты выстрелишь, я ее оторву.

  - Нет! - выдохнула Кристина.

  - Чего ты хочешь?

  - Передать слова Хозяина.

  - Надо было просто отправить е-мейл, мокричная башка. У вас в лесу есть интернет, я полагаю?