Харка, сын вождя

Вскоре после этого они вместе собрались в путь.

— Посмотрим, как живут белые люди, — сказал Маттотаупа. — У тебя кончились патроны, значит нам надо выменять их на что-нибудь. К тому же надо найти жилище на зиму. Ты еще слишком молод, тебе рано умирать.

Харка погрузился в раздумья.

— А что ты собираешься дать белым людям в обмен на патроны для моей винтовки?

Маттотаупа, опустив уголки губ, сунул руку в мешочек, висевший у него на поясе:

— Вот это!

Маттотаупа показал Харке золотой самородок, который он нашел в реке у подножия Черных холмов и которым завладел шаман.

— Это?.. Откуда он у тебя?

— Хавандшита проявил неосторожность. Когда я крался к вигвамам, чтобы убить Старую Антилопу, камень снова висел в мешочке на шесте перед Священным Вигвамом. Я взял его с собой. Но может, нам не придется отдавать его в обмен на патроны. Посмотрим.

— Мы не станем отдавать золото Длинным Ножам. Я не забыл, что ты мне сказал, бросив этот камень в реку. А старый мацавакен пауни?

— Я оставил его Хавандшите. Он уже покрылся ржавчиной. Пусть шаман сам стреляет из него.

— А твоя новая винтовка?

— Никто из воинов не воспользовался ею в битве. Наверное, ее тогда взял себе Татанка-Йотанка.

Слово «тогда» в его устах показалось Харке горьким, как желчь. Маттотаупа имел в виду день своего изгнания.

Больше Харка ни о чем не стал спрашивать отца. Он пока еще не знал, как относиться к его плану. Ему нужно было сначала подумать. Патроны им, конечно же, были нужны. А что потом? Когда они их добудут? Харка не хотел жить среди белых людей. Он предпочел бы отправиться с отцом на бизонью охоту, как следует запастись мясом и обосноваться на зиму в какой-нибудь пещере.

После песчаной бури

Буря гнала по прерии тучи песка. Желтая пыль кружилась в бешеном вихре и покрывала землю, словно дюны. Под этими толщами песка исчезали долины и холмы, вместо них появлялись новые долины и барханы; ветер вновь взметал их ввысь, с воем уносил прочь и вновь обрушивал на землю. Солнце померкло за песчаными тучами. Звери и растения, бессильные перед разбушевавшейся стихией, покорно ждали своей участи — быть погребенными под смертоносным песком.

Это было начало осенних бурь, ежегодно терзавших прерии.

К ночи ураганный ветер стих, носимые им по воздуху массы песка осели на землю; луна и звезды струили свой свет на бескрайние песчаные волны, казавшиеся безжизненными, словно доисторическая земля или чужая планета. Игра света и тени была единственным, что хоть немного оживляло это мертвое море.

Но когда луна поднялась выше и над землей воцарился глубокий покой, в этой пустыне то тут, то там начали подавать робкие признаки жизни ее уцелевшие обитатели. Несколько бизонов вылезли на поверхность, желтые, слепые и немые от песка, забившего им глаза и уши, чуть не задохнувшиеся. Они отфыркивались, трясли головой, смахивали пыль с головы передними ногами, терлись друг о друга и, когда вновь обрели способность видеть, долго смотрели на изменившуюся, умершую землю. Один из них глухо взревел, но не нашел отклика. Их стадо рассеялось и, возможно, погибло. Из пяти бизонов, оставшихся посреди барханов, двое умерли мучительной смертью, с переломанными костями: ветер поднял их в воздух и бросил оземь. Остальные испуганно жались друг к другу. Завтра им предстояло начать великие поиски — где кончается вновь возникшая пустыня и где еще есть трава и вода.

В то же самое время, ночью, из песка, подобно бизонам, выкарабкались еще два живых существа. У холма, широкий, пологий горб которого с южной стороны был придавлен тяжким бременем песка, а северный, более крутой склон покрывал лишь относительно тонкий слой, что-то зашевелилось — так, словно несколько кротов одновременно решили выйти на поверхность земли. Невидимые «кроты» быстро разворошили песок; в сторону отлетела звериная шкура, и из-под нее показались сразу четыре фигуры: две лошади и два человека. Лошади переступали с ноги на ногу, трясли гривами, фыркали и чихали, их хозяева тоже как могли освобождались от песка. Но они пострадали от него меньше, чем бизоны, потому что накрыли головы себе и лошадям бизоньей шкурой. Им тоже пришлось остаться на ночь там, где их застигла песчаная буря.

Бизоны и люди не могли видеть друг друга: они были слишком далеко друг от друга.

Люди — мужчина и мальчик — осмотрелись, обошли занесенный песком холм, под гребнем которого они нашли защиту, и с юга поднялись на бархан. Подъем оказался нелегким: при каждом шаге они проваливались по колено и только лежа, ползком смогли добраться до вершины холма. Вокруг, куда достигал взгляд, простиралось волнистое море песка.