Харка, сын вождя

Судя по их реакции, не все одобряли его сделку с краснокожими, но Билл обрушил на них бесконечные потоки красноречия. О том, что он им говорил и в чем убеждал, Маттотаупа и Харка могли лишь догадываться.

Пока белые совещались, Харка еще раз перебрал в памяти все слова, которыми обменялись Билл и Маттотаупа. «Грязная индейская рожа» и «краснокожая каналья», сказал Билл, и Маттотаупа ответил на эти оскорбления не ударом ножа, а спокойствием и иронией. Почему? Старая Антилопа принял смерть, потому что оскорбил вождя. А этот Билл со своей короткой шеей и короткими ногами и его индеец со своим дурацким платком могли болтать и переводить что угодно. Маттотаупа вел себя так, как будто это — комары, укусы которых он не чувствует. Похоже, это и в самом деле жалкие, презренные существа, единственная польза от которых состояла в том, что у них были патроны для его винтовки.

Наконец Билл вернулся к ним с пятьюдесятью патронами нужного калибра. Он протянул Харке два патрона, и тот зарядил винтовку.

— Все! — коротко потребовал Маттотаупа.

— Само собой разумеется, все! — ответил Билл. — А как же иначе! Все! Но только после того, как ты приведешь нас туда, где могут существовать нормальные люди, такие как мы. Конечно, вам хотелось бы наоборот, взять патроны и смыться на ваших лошадях, чтобы мы тут все передохли, как песчаные блохи! Нет, джентльмены, этот номер у вас не пройдет. Тут вы ошиблись в расчетах.

— Все!

— Да!.. Но не здесь! Это говорю тебе я, Билл, выигравший двадцать четыре петушиных боя. Как только мы доберемся до оазиса цивилизации, ты получишь все. Но не здесь, посреди пустыни!

Маттотаупа жестом велел Харке последовать его примеру и сел на песок. Харка сел рядом с ним.

— Это еще что за фокус?.. — раздраженно крикнул Билл.

— Все! Мы подождем.

— Послушай, вождь, ну и глуп же ты! Ты думаешь, ты не сдохнешь здесь, как мы?

— Конечно сдохну. Но только после белых людей. Мы с сыном продержимся дольше, потому что умеем переносить жажду.

— О, черт бы вас побрал, клянусь преисподней и Святой Троицей! Это же полный идиотизм! Такого я еще не видел, хоть и выиграл двадцать четыре петушиных боя. Я откусывал своим противникам носы и превращал их рожи в отбивную котлету, меня знает каждая собака от Аляски до Мексики. Со мной такие шутки не проходят! Я не позволю… Ты не можешь…

— Могу.

Билл плюхнулся на свой широкий зад:

— Значит, можешь?.. Ясно. У тебя помутился рассудок. И мне тебя жаль. Ладно, проведем эксперимент. Посмотрим, что будет. Мы даем вам пятьдесят патронов, но у нас наготове пистолеты.

Он достал свой пистолет и положил перед собой ленту с патронами.

Харка взял ее.

Маттотаупа кивнул, встал и вскочил на коня. Харка сел на своего Чалого.

Семеро белых, которые еще могли ходить, и индеец в платке пристроились к всадникам. Пятеро раненых отчаянно кричали и умоляли взять их с собой.

— Тихо! — рявкнул на них Билл, видя, что его индейские проводники медлят. — Мы потом вернемся за вами!

Но это их не убедило.

— Врешь! Вы не вернетесь! Скоты! Подлые предатели! Подонки! Мы здесь все сдохнем! Не оставляйте нас, друзья! Братья! Товарищи! Пожалуйста!..

Харка не понимал их слов, но по тону и выражению лиц раненых нетрудно было догадаться, что они говорили. Он не знал этих людей, обреченных на мучительную смерть, но глубоко презирал тех, кто решил бросить товарищей на произвол судьбы.

Один из тяжелораненых достал пистолет и, приставив ствол к виску, выстрелил.

— Это для вас тоже неплохой выход! — крикнул Билл. — Но повторяю: мы вернемся за вами! Не теряйте надежду! Вперед! — сердито крикнул он Маттотаупе.

Индеец в пестром платке, до этого равнодушно следивший за происходящим, тихо сказал, обращаясь к Биллу, и перевел Маттотаупе:

— Осторожно! Они будут стрелять в нас.

Это стало сигналом к убийству. Шестеро белых, как по команде, открыли огонь по своим раненым товарищам и расстреляли всех до одного.

«Вот что такое белые люди! — подумал Харка. — Я не хочу жить среди них. За пятьдесят патронов я должен привести этих убийц к воде и пище. Лучше бы они умерли посреди песков. Но так решил Маттотаупа. Пусть будет, как он сказал. Мы верны своему слову».

Харка, с презрением смотревший, как индеец в платке собрал револьверы убитых вместе с патронами и сложил в мешок одного из них, не выдержал и отвернулся. Отряд тронулся в путь.

Солнце светило по-осеннему мягко, но путь был настолько тяжелым и они так часто вынуждены были обходить глубокие заносы, что к вечеру белые люди, почти не размыкавшие уст, еле держались на ногах от усталости. Голодные, с пересохшими глотками, они повалились на землю и уснули. Маттотаупа и Харка старались не привлекать внимание к своим скудным запасам. Только после полуночи, когда все крепко спали, они немного подкрепились. Делиться со своими спутниками они не могли, да и неизвестно было, сколько им еще предстояло пройти до границы этого смертоносного песка.