Харка, сын вождя

Дрессировщик сделал один за другим три выстрела. Тигрица взревела и прыгнула на тумбу-трамплин. Дрессировщик держал в левой руке горящий обруч, а в правой пистолет. Тигрица рычала, широко раскрыв пасть.

— Тигра!

Тигрица прыгнула, но не через горящий обруч, а прямо на дрессировщика. Тот резко пригнулся, и тигрица, перелетев через него, приземлилась на песок.

Женщины и дети вскрикнули. Мужчин охватило лихорадочное беспокойство. Харка вдруг обратил внимание на запавшие щеки дрессировщика и прочел в его глазах страшное волнение.

— Тигра!

Тигрица сидела на песке, оскалив зубы, и тихо угрожающе рычала. Дрессировщик подставил ей палку, но она не стала кусать ее. Она нацелилась на него самого.

Многие женщины в зрительном зале закрыли лицо руками, чтобы не видеть того, что должно было произойти в следующее мгновение. Харка смотрел на двух служителей, стоявших за решеткой со шлангами в руках. Он не знал, для чего были нужны эти шланги, и Длинное Копье быстро объяснил ему это. Воды тигры и львы боятся так же, как огня.

Тигрица снова прыгнула на дрессировщика, но ему опять удалось увернуться. Она вскочила на тумбу, но уже через секунду соскользнула на песок и крадучись пошла по манежу. Тигр и львы пришли в возбуждение.

Дрессировщик что-то крикнул. Длинное Копье перевел Харке его слова: он велел помощникам открыть решетку коридора, чтобы прогнать с манежа хотя бы часть зверей. Но инспектор манежа с холодным лицом отменил его приказ, и решетка осталась закрытой.

— Тигра! Тигра!

Дрессировщик отдал горящий обруч ассистенту, просунув его через решетку, и снова взялся за хлыст, сплетенный из кожи бегемота. Он оглушительно щелкал и даже хлестал зверей. Львы на тумбах лишь рычали, вспомнив о чувстве собственного достоинства и изображая что-то вроде отступления с боем. Тигр же пришел в ярость и, спрыгнув на песок, принялся вместе с тигрицей наступать на своего укротителя. Он тоже игнорировал палку.

Дрессировщик опять взял горящий обруч, отважно преградил путь тигрице и выстрелил.

— Тигра!

Тигрица, испуганная выстрелом, прыгнула через обруч. Самец тем временем бросился на решетку и повис на ней, вцепившись лапами в поперечный прут. Вся решетка закачалась. Зрители в ужасе закричали. Они уже были на грани паники. Инспектор манежа жестом подал какой-то сигнал. На тигра обрушилась струя воды, и он сразу же спрыгнул вниз. Публика облегченно вздохнула. Одну женщину, впавшую в истерику, служители незаметно вынесли из шатра.

Дрессировщик, воспользовавшись ситуацией, загнал тигрицу на тумбу. Отложив палку и хлыст, он работал пистолетом и горящим обручем. Тигрица хоть и с недовольством, но покорно прыгнула через обруч. В следующее мгновение она уже сидела перед решеткой коридора.

Грянул гром аплодисментов.

Харка видел, что дрессировщик совершенно выбился из сил. Он уже еле держался на ногах, но, выйдя на средину манежа, поклонился и поблагодарил публику за аплодисменты и овации. Тем временем служители открыли снаружи решетку коридора. Звери покинули арену. Служители подгоняли их сверху палками, просунутыми через решетку.

Среди зрителей тоже многие вытирали пот с лица. Решетку разобрали, дрессировщик, кланяясь, удалился. На манеж выскочили клоуны и принялись развлекать публику своими шутками и проделками. Но Харке было не до смеха. Он решил на следующий день пойти в зверинец и как следует посмотреть на тигров.

Далее последовали номера воздушных акробатов и канатоходцев. Харка был поражен необычайной ловкостью артистов. В какой-то момент канатоходец сорвался вниз, но успел ухватиться рукой за канат и не упал на арену.

Наконец подошло время заключительного номера. Была уже полночь. Зрители болтали, смеялись, ели сласти и пили. Харка ждал, не появится ли господин во фраке еще раз, чтобы еще раз услышать отрицательный ответ на свою просьбу. Маттотаупа сказал свое слово, а его решения были незыблемы. Покажется ли охотник по имени Баффало Билл? Вернулся ли он вообще?

Этот человек интересовал Харку даже больше, чем господин во фраке, потому что, хотя тот и был великолепным дрессировщиком лошадей, он не имел абсолютно никакого отношения к прерии. А от имени Баффало Билл веяло ветром, простором, мощью бизоньих стад, несущихся по прерии и взметающих песок! Песок прерии, а не посыпанный опилками песок манежа! Харка вспомнил спину бизона, утыканную его стрелами. С тех пор он ни разу не охотился на бизонов. Сейчас стояла осень, пора Большой Охоты. А он, Харка, сидел в шатре, в котором пахло не бизонами, а конской мочой.

От выхода на манеж по проходу между зрительскими скамьями прошел какой-то мужчина и остановился за их ложей. Харка почувствовал его присутствие, но не стал оборачиваться, не желая показать, что его здесь вообще кто-либо интересует. Мужчина постоял несколько секунд, затем молча вернулся обратно. Харка, взглянув ему вслед, увидел, что он одет как ковбой.