Харка, сын вождя

Те по индейской привычке скакали прямо на них, словно решив растоптать их, и резко остановились всего в нескольких метрах, подняв мустангов на дыбы.

— Маттотаупа! — радостно воскликнул художник.

— Что мы видим? — одновременно с ним заговорил Длинное Копье. — У тебя шкура медведя! Да еще какая шкура! Но ведь это шкура того самого бродяги, который так испугал нас в горах?.. Великий охотник Маттотаупа! Ты убил такого матерого зверя!

— Да, — ответил вождь и весело рассмеялся.

Харка тоже улыбнулся. Он озабоченным взглядом окинул художника, его спутника и мулов. Что это все значило? Неужели он решил покинуть их, так и не нарисовав портрет великого охотника и не приняв участия в празднике? Харка успел привязаться к Длинному Копью и к художнику, хотя тот и не очень метко стрелял. Но по его мнению, Желтая Борода показал себя умным человеком и к тому же научил его обращаться с мацавакеном. Вспомнив, какие мысли и чувства вызвали у него Длинное Копье и художник, когда он впервые увидел их с песчаного холма, Харка невольно улыбнулся. Теперь он знал, что Желтая Борода носил на голове котелок, чтобы защитить голову от солнца и холода, к которым он не привык, живя в каменных домах белых людей, что в высоких мокасинах удобно переходить вброд реки и что мацавакен — не чудо, а всего лишь оружие, сделанное искусными человеческими руками. Он знал, что целые племена краснокожих живут в плену у белых людей и что Длинное Копье получил от Великого Отца в Вашингтоне разрешение сопровождать художника. О Великом Отце в Вашингтоне у Харки сложилось смутное представление. Наверное, у него тоже желтые волосы и он носит шляпу, думал он. У него в подчинении много воинов, вооруженных мацавакенами.

Но сейчас это было не важно. Почему Далеко Летающая Птица и Длинное Копье со своими мулами покинули стойбище — вот главный вопрос! Похоже, пришло время расставания. Но это же невозможно!

Маттотаупа, скорее всего, думал о том же, но никак не выражал своих мыслей и чувств.

— Не устроить ли нам вместе небольшой привал? — приветливо спросил он путников.

Далеко Летающая Птица и Длинное Копье, казалось, были удивлены, но охотно согласились. Они спешились и пустили лошадей и мулов свободно пастись. В прерии все было спокойно, никакой опасности им не грозило, поэтому не было нужды треножить и привязывать животных.

Маттотаупа и шайенн достали трубки, художник — неизменную сигару.

— Как же тебе удалось убить такого матерого зверя? — спросил Желтая Борода. — Расскажи!

Маттотаупа с удовольствием исполнил просьбу и очень наглядно поведал гостям обо всем, сопровождая слова жестами и движениями. Он вскочил на ноги и вместе с Харкой по памяти разыграл перед пораженными и восторженными зрителями сцену охоты.

— О Маттотаупа! Величайший охотник прерии и Скалистых гор!

Длинное Копье встал и достал из дорожного мешка перья военного орла, подстреленного им в горах.

— Прими это в дар, вождь Сыновей Большой Медведицы! Укрась этими перьями свой головной убор, если сочтешь их достойным подношением!

Маттотаупа принял подарок:

— Мой язык всегда будет славить юного вождя Длинное Копье и его щедрость!

Затем он по-братски разделил с гостями свой дорожный провиант, и все подкрепились. Не потому, что были голодны, а просто в знак дружбы. Только после этого Маттотаупа задал путникам вопрос, висевший в воздухе с того самого момента, как они встретились:

— Далеко Летающая Птица и Длинное Копье захватили с собой своих мулов и все свои вещи. Значит, им предстоит долгое путешествие?

Улыбки на их лицах погасли.

— Великий вождь Маттотаупа, мы покинули твой гостеприимный вигвам, чтобы продолжить наши странствия. Прости, что мы приняли это решение в твое отсутствие и ушли, не попрощавшись с тобой и даже не зная исхода твоего поединка с медведем. Мы ушли с тяжелым сердцем, потому что мы — твои друзья. Но нам обоим показалось, что мы должны поступить так именно ради нашей дружбы.

— Что заставило вас принять такое решение? — спросил Маттотаупа, изумленный и глубоко огорченный.

— Осторожность, вождь. Мы не хотели доставлять тебе неприятности.

— Маттотаупе некого бояться. Горек вкус ваших слов!

— Мы знаем, что ты никого не боишься. Но береги мир в твоих вигвамах! Ты возвратишься с охоты победителем. Зачем тебе ссориться с шаманом и тем самым смущать воинов? Хавандшита нас не любит!

Маттотаупа сделал несколько затяжек из трубки:

— Значит, ты не нарисуешь мой портрет?

Художник смутился и покраснел:

— Вождь, позволь мне нарисовать его сейчас! У тебя найдется для этого немного времени?

— Пусть Хавандшита ждет моего возвращения! А ты возьми свой священный жезл и спокойно рисуй.

Художник, не медля ни минуты, достал свой альбом и с жаром принялся за дело.

Маттотаупа сидел неподвижно, глядя вдаль, на залитые солнцем широкие зеленые просторы, погруженный в свои мысли, планы, надежды и опасения.

Художник работал почти час. Наконец он сунул в карман священный жезл и протянул альбом Длинному Копью, который бережно положил его в мешок.

Далеко Летающая Птица закурил еще одну сигару и обратился к Маттотаупе: