Харка, сын вождя

Медведь, все внимание и ярость которого были направлены на Харку, от этого еще больше растерялся и беспорядочно махал лапами, не причиняя никакого вреда нападавшему. К тому же одна из них после удара дубинкой еще плохо слушалась его. Нечеловеческими усилиями, борясь за жизнь сына и за собственную жизнь, Маттотаупа душил медведя. Мускулы его напряглись, на висках, залитых потом, вздулись синие жилы. Хищник, широко раскрыв страшную пасть, обнажив смертоносные клыки и высунув язык, пытался стряхнуть с себя врага.

— Отец! — крикнул Харка и, взмахнув дубинкой, нанес зверю еще один удар. На этот раз по задней лапе.

Силы медведя казались неистощимыми, хотя он уже хрипел. Глаза Маттотаупы были широко раскрыты, он тяжело дышал.

Харка заметил в траве рукоятку отцовского ножа. Он одним прыжком очутился рядом с ним и схватил его. Тем временем медведь, задыхаясь, боком повалился на землю, увлекая вместе с собой вождя, силы которого были уже на исходе.

Харка хотел подсунуть отцу нож, но тот пока не видел его. Наконец Маттотаупе удалось вывернуться из-под медведя и схватить нож.

Медведь дергался и размахивал здоровой лапой. Маттотаупа изловчился, поднырнул под лапу и вонзил ему нож в сердце.

Голова медведя откинулась назад, лапы обмякли. Зверь перевернулся на другой бок и замер.

Прерия огласилась победными воплями вождя и его сына.

Отдышавшись, они принялись рассматривать медведя. Это был необыкновенно крупный и сильный зверь среднего возраста. Харка с благоговейным страхом смотрел на огромную серую тушу, на страшные зубы и лапы, которые могли разорвать его на куски.

— Ты победил его, отец! — произнес сказал Харка с гордостью и восхищением. — Ты задушил медведя! Такого еще не бывало!

— Мы вместе победили его, Харка.

Харка все еще ходил вокруг зверя. Он уже много слышал о сером медведе, но видел его в первый раз. И убил его отец! Как будут радоваться Сыновья Большой Медведицы! Оперенная Стрела был отомщен.

— Эта шкура украсит наш вигвам, — сказал Маттотаупа.

— А из когтей ты сделаешь себе ожерелье, отец! И оно будет еще лучше, чем ожерелье Длинного Копья.

— Да, ожерелье. И мясом его мы тоже полакомимся, Харка. Мы будем есть медвежьи лапы! Ты же знаешь, я уже привез медвежьи лапы. Мы на славу угостим гостей!

Харка рассмеялся:

— Да, отец, медвежьи лапы всем придутся по вкусу. Может, нам сразу снять с него шкуру?

Маттотаупа посмотрел на солнце:

— Да, надо поторопиться. Снимем шкуру и возьмем ее вместе с лапами с собой. А остальное принесут женщины.

Они принялись за работу. Харка со знанием дела помогал отцу. Снимать шкуру с гризли ему еще не приходилось, зато с мелким зверьем он давно уже легко управлялся.

— Что скажут Татанка-Йотанка и Хавандшита, отец? Ведь дух медведя нас не покарал.

— Он не покарал нас. И мы будем танцевать, чтобы задобрить его.

— В стойбище пришел еще один белый человек. Четан сказал, что он хорошо стреляет.

— Это мы скоро увидим.

— Теперь Желтая Борода может нарисовать тебя?

— Да, теперь он может меня нарисовать. Хау!

Наконец шкура была снята. Маттотаупа перебросил ее через спину своего дрожащего мустанга, и они легким галопом поскакали по залитой золотым закатным светом прерии к родным вигвамам.

Мацавакен

Маттотаупа и Харка не торопились, но и не медлили. Они наслаждались сознанием, что совершили нечто важное, значительное, преодолев опасность, и возвращались домой победителями. Там их ликующими криками встретят юноши и подростки, а воины и старейшины выразят им свое восхищение. Какое счастливое совпадение, что в день, когда гостем Сыновей Большой Медведицы стал сам Татанка-Йотанка, один из мудрейших шаманов и вождей племени дакота, Маттотаупа возвращался домой со шкурой серого медведя, огромнейшего из всех, что когда-либо видели его воины!

Харка, ехавший за отцом, то и дело с восхищением поглядывал на медвежью шкуру, предвкушая почетную встречу, которую им устроят в стойбище. Им, избавившим своих братьев от страха перед хищником! Он любовался травами, колеблемыми ветром, синевой неба, по которому быстро плыли белые облака, слушал тихий плеск Конского ручья. А впереди его зоркое око уже различало темные очертания рощицы, за которой стояли вигвамы.

Вдруг он заметил какие-то движущиеся точки. Маттотаупа тоже повернул голову в ту же сторону и в следующий миг натянул поводья и остановил мустанга.

— Харка, что ты видишь? — спросил он.

— Четыре лошади, отец. Две и еще две. С всадниками. Но… кажется, всадников всего два.

Маттотаупа продолжал всматриваться в даль, не спеша с ответом.

— Они едут шагом, — сказал он наконец.

— Да. Очень медленно. На восток.

— Догоним их. Я должен знать, кто это.

Они пустили лошадей в галоп.

Индейцы не пользуются седлами и стременами, не ездят рысью, так как это очень неудобно для всадника на неоседланной лошади. Они либо едут шагом, либо скачут галопом.

Незнакомые всадники продолжали ехать медленно, поэтому они быстро догнали их. Это были Далеко Летающая Птица и Длинное Копье. Они вели за собой своих двух мулов с поклажей. Заметив Маттотаупу и Харку, они остановились и подождали их.