Харон

– Михаил Александрович… – Игнат поднялся из кресла. – Вы не вышли на связь, я не мог усидеть один. После всех событий…

– Каких событий?

– Михаил, по телевизору только и говорят. Газеты…

– Мир в волнении, Михаил Александрович. Инна ничего не говорит, но, может быть, вы поясните?

– Мы тебя ждали, ждали. Я извелась просто. Ждать, знаешь, хуже нет.

– Есть. Хуже – догонять. Я знаю. Игнат, никогда не поминайте всуе слово «мир». Слишком оно многозначно. Там собрались? Отлично, можете передать, мы едем. Но сперва… назовите мне, где находится Университет. Территориально в городе.

– На Ленинских… на Воробьевых горах. – Инка.

– Моховая. – Игнат. Пояснил: – Я журфак заканчивал.- И с удивлением посмотрел на Инку.

– Вот так, Инесс. Нет Университета на Воробьевых. И не было никогда. Никто не помнит, кроме нас с тобой. Знакомая ситуация, угу?

– Кроме нас с тобой… – растерянно проговорила за ним Инка.

– Михаил Александрович, подождите, я чего-то не понял?

– Игнат, сколько в Москве высоток? Этих, сталинских? Навскидку, быстро.

– Пя… пять.

– Теперь пять. Две жилых, две гостиницы, МИД, а Университета, что последним возводили, – пшик. Стерся. Будто проект только на бумаге остался, как

и те, что похерены в связи с почившим вождем. Нет, Игнат Владимирович, это не заскок, шизофрения мне, к сожалению, не грозит.

– А почему – Университет? – быстро спросила уже освоившаяся Инка. – Вот просто нет его – и все? Его одного?

– А почему левое ухо первым отрезают? Потому что два сразу чересчур, а с какого-то надо начинать. Кто сказал – его одного? В Нью-Йорке, может, «Эмпайр» пропал, в Париже – Эйфелева башня, у нас – райцентр Задрищинск в Урюпинской области, в географии – остров Тасмания, с неба – созвездие Персея, из математики – теорема Евклида… В информвыпусках вам об этом не скажут. Знаете пример для дошколят – если пока ты спал, все предметы выросли в десять раз, все-все, и ты тоже, то, проснувшись, ты ничего и не заметишь. Ладно, меня это сейчас не интересует. Собирайтесь, собирайтесь, закройте рты. Упрел я уже, жарко.

– Выйдите на кухню. Оба. Мне переодеться надо. Ты прикид пока сними свой модный.

– Не хочу.

На кухне Михаил сказал:

– Игнатий Владимирович, прекратите смотреть на меня как на недобитую вошь. Что у вас с Инкой было – то прошло. Хватит, может, страдать и ревновать? Особенно пред неминучим ликом, – осклабился, – кошмарных потрясений?

– С чего вы взяли, Михаил Александрович? Я спокоен.

– А! – Михаил откровенно хмыкнул. – Ну-ну. Вы прихватили – я просил?

– Конечно. Одну минуту. – Игнат вышел, не глядя в сторону комнаты, вернулся со свертком. – Пожалуйста.

Михаил освободил от вощеной бумаги старенький «вальтер», проверил, сунул в карман вместе с запасной обоймой. «А пусть Игнатий думает, что знает, как я вооружен». Движением локтя пощупал кобуру – уже знал, что там «беретта». Пятнадцать патронов в рукояти, шестнадцатый в стволе. Он и жаркую куртку не снимал поэтому. Вспомнил вопрос, который давно занимал его. Второстепенный вопрос, ненужный и к делу не относящийся, но Михаилу было любопытно.

– Игнат, все хотел узнать. Вы в деревню к тому брату ее сами ездили?

– Нет, конечно, когда бы я успел. Я читал протокол осмотра. Чрезвычайно интересный документ. Начать с того, что в подполе его избенки-развалюхи двадцать три килограмма золота обнаружили. Никаких изделий – только монеты, слитки, по весу не стандартные, без клейм и реквизитов. Вагранка. Маленькая литейная мастерская.

– Скупой рыцарь? А переливал зачем? Аффинирование в домашних условиях, как когда-то в Китае чугун варили? Действительно интересно. О! К случаю. На удивление, и источник могу назвать. Письмо Христофора Колумба к королю Фердинанду. «С помощью золота можно не только делать все, что угодно, в этом мире, с его помощью можно извлечь души из чистилища и населить ими рай».

– По нему идет работа. Если хотите, я могу узнать точнее.

– Не стоит. Герой не нашего романа. Забудьте. Коллекционер-оригинал, мало ли их. Один собирает трубки, другой – этикетки, третий – сушеные человеческие головы, четвертый – имеющие хождение монеты…

Михаилу доставляло удовольствие валять дурака перед Игнатом. Он оставил попытки разобраться в причине, отчего Игнат вызывает у него такое странное будоражащее чувство тревоги и смутного раздражения. Настанет время – само прояснится, причем время это близко. Он так чувствовал. И ощущение опасности снова зашевелилось в нем. Ну, да последнее – не удивительно.

– Я готова. – Инка в комнате уже накидывала полушубок.

Из приоткрытого ящика под телефонной полкой торчал белый уголок. Михаил вытянул ящик, перебрал кипу телефонных счетов. Все коды были через десятку. Америка – страна мечты:

– Пользуешься горячей линией клуба свободной любви и живой страсти? Ого, на сколько тут! Хоть бы оплачивала вовремя.

– Отдай, это тебя не касается!

Скомкав, Инка пихнула счета обратно; Михаил, конечно, понятия не имел, код какого города за океаном указан в счетах, но во всех после «десятьодин» цифры были одни и те же. Он улыбнулся.