Хазарянка

Едва взошел он в помещение со столь низким потолком, что чуть не коснулся макушкой, хозяин, немедля, набросил кусок ткани на прилавок, где пребывали пять-шесть невысоких столбиков монет разного достоинства и происхождения и весы с разновесками для их взвешивания. И отослал подручного крепкого сложения, потребного для силовой подмоги в случае форс-мажора (ведь иные посетители меняльных лавок, увы, злонамеренны!), дабы оный прогулялся неподалеку. Сам же шагнул навстречу гостю, весь расплывшись в улыбке самого искреннего радушия, ибо располагать к себе прямо с порога был обучен еще в секретной лесной школе, что в получасе верховой езды от озера Асканиус.

А пред тем зарекомендовал себя нелегальным для окружающих сотрудничеством с региональным отделением политического сыска, являвшимся необходимой предпосылкой скрытного призыва на штатную тайную службу – столь же обязательным, что и первая ступень для космической ракеты из двадесять первого века, без коей невозможен вывод на орбиту.

Ведь именно тайное осведомление о поступках и настроениях своих товарищей, друзей и даже родичей являлось базовым элементом обязательной практики духовного очищения от всяких там предрассудков. Включая и прополку от сорняков пресловутой морали, заведомо лишней при исполнении служебного долга, а нет ничего выше!

По прохождении трехгодичного контрольного срока без нареканий от кураторов, его тщания приметили вербовщики из внешнего сыска Ромейской империи.

И по завершении продолжительного собеседований и доскональной проверки биографии – на предмет поиска изъянов в родословной (а отец его был греком из Фессалии, мать же происходила из южнославянского племени велегизитов), равно явных и потаенных грешков, кои, по нарастающей, множатся со взрослением, а боле всего – с неупорядоченным вступлением в раннюю половую зрелость, чреватую искушениями и прямыми соблазнами, получил он рекомендацию для поступления в тот питомник из перспективной молоди с неординарными наклонностями для подготовки будущих ромейских сходников. А пройдя жернова мандатной комиссии, добился высоких показателей в специальных тестах…

– Уж и не чаял я, что отзовешься на мой призыв. Рад, сердечно рад! Ведь приглянулся ты мне еще при первой нашей встрече, даже издали, – начал меняла ладить свои подходцы, расцветая все шире с каждой молвленной фразой.

«С чего бы вдруг я приглянулся ему с первой же встречи, да еще издали? Что за прыть? Не из срамцов ли сей, коим отвратен женский пол? – разом насторожился Веденей.

Впрочем, Глот, мигом уловив те сумления, сразу и прояснил:

– Ведь издалека было видно, что премудр ты, и можно заводить с тобой любые дела – явные и неявные. А редкостны таковые вятичи в наших краях! Посему и решил познакомиться поближе. Вдруг и друзьями станем?

«Задружиться с менялой? Западло сие для мя, героя и ухаря! Да и знакомцы мои осудят, сочтя за бесчестье, а с ними и прелестницы», – живо рассудил былой убивец с кистенем, ноне вельми дороживший своей морально-деловой репутацией.

А Глот и тут уловил! И открылся – с явным душевным надрывом, не утаивая горечи в скорбящем его сердце, израненном моральным несовершенством вблизи и поодаль:

– Да, меняла я! И подвергаюсь за то неправедным поношениям! А и отец мой покойный, вятич из самых корневых, менялой был, и многих от разора выручил, ибо милосерден был, оставаясь лишь с малой прибылью…

Ведаю: есть среди главнейших богатеев и те, кои презирают наше благородное ремесло, купаясь в злате, доставшемуся им по наследству. Однако твердо верую: благостно оно, иным промыслам на зависть! И ведет к преуспеванию тех, кто обращается за ссудами на вельми щадящих условиях, кои никогда не представили б в иных пределах, не бая уже о презренном Киеве.

Ясно, что сим милосердием мы наделяем лишь самых добродетельных, кои пробиваются наверх собственными трудами. Взгляни в самого себя! Купаешься ли ты в злате, доставшемся от отца с матерью?

«Ежели б! При отце с матерью, погрязшими в безделье и лености, токмо и умея, что зачинать да рожать без счета, радовался я и каше на воде из сорного зерна, а о гороховой и не мечтал!» – с горечью припомнил Веденей.

– Однако не утаю, что не уважаем мы промотавших свое нажитое, пущай и честным трудом, вроде твоего Горазда, у коего, наслышан я, ты в подручных ходишь, – ловко подвел матерый сходник от ромеев к желаемой теме. – Остерегись! Идет он на дно, и тя утянет!

– Да что несешь ты! Не подручный я, а сам по себе! – вскинулся названый подручный.

– Не возбуждайся столь! И не роняй себя гневом на неудачника Горазда! Ему уж ничем не помочь. Ведь и последний терем мне продал, еще и прогулочный челн! – присоветовал меняла-нелегал, резво переводя стрелки магистральных мыслей своего гостя.

Веденей – натурально опешил от услышанного. Ибо не ожидал он, что его наставник и благодетель скатится, бая по-современному, ниже уровня ливневой канализации.