Хазарский пленник

— Калокир, ты мне помог! Отвечу как другу, приходится выводить дружину. Смута не улеглась, дурное семя ещё не вырвали с корнем. Хочу, чтоб сделали без меня. Не хватает сил смотреть на расправу, даже если знаю, что карают виновных!

— Понятно. Весьма разумно. Значит, карать будут злые хазаре? А позднее? Кто справится с ними? Ты ведь понимаешь, распоясавшихся наёмников придётся обуздать! Или же они будут вертеть тобой по своему разумению.

— Да, догадываюсь, — согласился Владимир. — Но всё же нужно сделать первый шаг.

— Хорошо. Теперь главное. — Посол приблизился к плечу Владимира и шепнул на ухо: — Как у тебя с казной? Способен ли ты выступить против Цимисхия, взять города дунайской Булгарии?

Владимир не удержался и бросил на посла удивлённый взгляд. Он всё ещё не освоил придворные манеры, не способен скрыть чувства. А ведь знает, что это недостойно князя. Ничто не должно читаться по его лицу. Особенно в делах политических.

Калокир решился, объяснил:

— Византия дала повод для похода. Ярополк — это возможность требовать от императора виры! Да ещё какой! Как поступишь с пленными? Не казнить же сдавшихся.

Владимир некоторое время молчал, не веря речам посла, призывать к походу против своей державы может или безумец, или интриган, готовящий ловушку. Но Калокир говорит открыто и не похож на безумца.

— Раз ты спрашиваешь, значит, уже знаешь! Казна пуста. Наёмники на время умолкнут, но чем кормить рать, ума не приложу. А пленных византийцев подавно.

Владимир поднял руку, распахнул плащ, прикрывая гостя, в то время как Филин остановил воинов, завернувших за угол в надежде облегчиться.

— Я думал, ты всё ещё богат. Ведь твоя жена заказала трубы для бассейна, плитку и намерена строить римские бани. Сложили печь, которая ценнее иного пятистенка. Ладно. Подумай вот о чём: поход на Булгарию решит все вопросы! Воины получат золото, ты укрепишь свою власть и без труда смахнёшь нашкодивших хазар, когда вернёшься! К тому же Цимисхий на время затихнет! Я его прекрасно знаю. Ему проще заплатить, чем собирать крупное войско и оголять границы!

— А ты? Как же ты? — удивился Владимир. — Кому нужен посол, не способный отвести войну? Казнят? Или...

— Ошибаешься! Как раз после твоего похода меня станут носить на руках! Ведь я в каждом письме предупреждаю о глупой политике, ведь именно я остановлю ваше движение к Царьграду! Спасу пленных и уговорю тебя принять подарки, а проще говоря — откуп! Действуя сообща, мы получим то, что хотели. Верно?

Владимир усмехнулся, и посланник Византии ответил на невысказанный упрёк:

— Считаешь это изменой? Не спеши. А вот и дело. Прими деньги, ведь тебе надобно кормить моих земляков! Надеюсь, ты не станешь морить их голодом! Не стоит мстить солдатам! Верни их живыми, и о тебе пойдёт добрая слава. Вообще же в походе на Царьград самое главное — внезапность. Ты правильно решил, выступать надо «на печенегов»! Твои ладьи должны упасть, как снег на голову, Цимисхий пока занят на юге! Этот поход решает многое! И в твоей и в моей судьбе!

Владимир лишь головой покрутил:

— У меня сейчас каждый день всё решает. Убили Кима, великого пророка, Ярополк убил. Здесь возня, Претич, Митяй, христиане, всё связано в узлы, и концов не сыскать. Смута. Бросить город надолго — опасно.

За спиной Филина, в доме грянули песню, кто-то выводил слова, удивляя крепким голосом, а ратники подхватывали припев, обретая единение в душевном порыве. Верно, полгорода слышит это пение, даже соседские собаки всполошились. Последние дни порушили привычную собачью жизнь, вот звери и срываются в лай на каждый шум.

— Князь, признаюсь, поход на Булгарию — разведка. Примечай дороги, обычаи, как у вас говорят — мотай на ус. Это первый шаг, а главное — трон императора. Вот цель. Как Цимисхий надеялся посадить в Киеве подручного, так я надеюсь стать василевсом. С твоей, разумеется, помощью. Я — император, ты поднимешься до воеводы всего византийского войска, стратига или, как у нас говорят, доместика схол. Поэтому никакой измены нет. Цель важна, а всё, что свершается, — всего лишь средства.

Владимир изумлённо молчал, такое признание многого стоит, но оценить его в полной мере трудно. Надо обдумать.

— Владимир, поверь, нам нужно лишь полгода продержаться. Всего полгода или год. Потом тебе не придётся киснуть в Киеве. Я принёс письмо от Иоанна, предлагает тебе кость, объедки с царского стола, руку дочери придворного. А я скажу — забудь. Не унижайся. Клянусь, возьмёшь в жёны женщину царских кровей, порфирородную. Всё будет, всё, даже то, о чём не мечтал!

Калокир пожал руку Владимиру, как принято у римлян, приобнял его и в сопровождении Филина направился к конюшне.

Владимир возвращался к столу, бормоча проклятья. Горбань, заметив князя, протянул ему кувшин, но тот не стал пить, а шепнул:

— Найди мне этого умника! Найди мне казначея! Сейчас же! Скажи, что я устрою ему баню! Сто шкур сниму! И Августа позови. Расспросим о Глебе...