Хдеб насущный

Они вошли в квартиру и сели за кухонный стол. Толстяк Олли всё время пытался заглянуть ей за блузку. Он был уверен, что на ней нет лифчика, а три верхние пуговицы блузки были расстёгнуты. Карелла разложил на столе фотографии: фоторобот Альфреда Аллена Чейза; посмертный снимок Чарли Хэррода, широко раскрытыми глазами смотрящего в камеру; снимок Элизабет Бенджамин, стоящей у стены дома и улыбающейся; снимки Робинсона Уорти и Оскара Хеммингса, сделанные Олли утром спереди и сбоку.

«Узнаёте кого-нибудь из этих людей?» — спросил он Барбару.

«Да, конечно, узнаю», — сказала Барбара. «А что случилось с большим рыжим полицейским? Почему он не вернулся с этими фотографиями?»

«В самом деле?», — сказал Олли и усмехнулся.

«Кого из них вы узнали?», — спросил Карелла.

«Парни, хотите пива?», — сказала Барбара.

«Нет, спасибо», — сказал Карелла.

«Я бы не отказался от одной», — сказал Олли и посмотрел на спину Барбары, когда она поднялась и подошла к холодильнику. Он подмигнул Карелле и снова ухмыльнулся.

Барбара вернулась к столу, поставила пиво перед Олли, а затем опустила взгляд на фотографии. «Это девушка, с которой Фрэнк спал те две ночи», — сказала она и указала на фотографию Элизабет Бенджамин.

«А остальные?», — сказал Карелла.

«Двое из этих людей приходили к Фрэнку в конце июля.»

«Какие?», — спросил Карелла.

«Вот этот и этот», — сказала Барбара, указательным пальцем коснувшись сначала головы Чарли Хэррода, а затем Робинсона Уорти.

«Узнаёте другого мужчину на этой фотографии?», — спросил Карелла.

«Вот этого?» — спросила она. Она подняла фотографию, которую сделал Олли, и посмотрела на Оскара Хеммингса. «Нет», — сказала она. «Никогда его здесь не видела. Это не значит, что его здесь никогда не было, просто я его никогда не видела.»

«Хорошо. Как насчёт этого человека?», — спросил Карелла и положил на стол фотографию Альфреда Аллена Чейза.

«Нет, я его тоже никогда не видела», — сказала Барбара и, повернувшись к Олли, улыбнулась. «Как пиво?» — спросила она.

«Восхитительно», — сказал Олли. «Просто восхитительное, моя маленькая синичка», — и Барбара по-девичьи захихикала.

В машине, ехавшей в отдел, Карелла сказал: «Уорти и Хэррод. Они определенно те, кто вступил в контакт с Рирдоном, а значит, „Даймондбэк девелопмент“ спалила Гримма.»

«Точно», — сказал Олли. «Я думаю, эту дамочку можно трахнуть, ты знаешь об этом?»

«Я не понимаю», — сказал Карелла.

«Знаешь, что она мне сказала?»

«Что?», — рассеянно спросил Карелла.

«Она сказала, что в её спальне есть кондиционер. Говорю тебе, эту даму можно трахнуть, Карелла.»

«Эта Розали Ваггенер уехала в Бремен, верно?», — сказал Карелла. «И она — девушка Хеммингса, верно?»

«Точно», — сказал Олли. «Да, я думаю, эту дамочку точно можно трахнуть.»

«Розали прилетела в Бремен за день до того, как упаковщик Гримма подтвердил получение платежа. Чек Гримма не мог быть получен к тому времени, поэтому кто-то должен был произвести оплату лично. И это должна была быть Розали.»

«Думаю, я позвоню этой дамочке сегодня вечером.»

«Но какая связь, Олли? Какого чёрта девушка Хеммингса оплачивает счета Гримма, в то время как компания Хеммингса планирует сжечь склад Гримма? Это не имеет смысла. Вообще не имеет смысла.»

Когда они вернулись в отдел, всё стало ещё менее логичным. Там их ждал Хоуз, который сообщил, что Розали Ваггенер провела почти час в квартире на Марлоу-авеню, прежде чем снова отправиться в Айзолу.

На почтовом ящике в вестибюле на Марлоу-авеню висела табличка с выгравированным на ней именем Альфреда Аллена Чейза.

10

Они забрали Розали Ваггенер в 4:00 того же дня и отвезли её в отдел. Они сказали ей, что не предъявляют ей никаких обвинений, но у них есть достаточные основания полагать, что она располагает информацией, имеющей отношение к их расследованию, и они хотели бы, чтобы она ответила на несколько вопросов. Розали сказала, что ответит на любые вопросы, но только в присутствии адвоката. Они снова объяснили, что ей ничего не предъявляют, а когда она настаивала на адвокате, объяснили, что могут заставить её давать показания перед большим жюри, но не хотят идти на это, поскольку ей ничего не предъявляют.

С неохотой Розали согласилась ответить на их вопросы.

«Согласно вашему паспорту», — сказал Карелла, — «вы въехали в Западную Германию через аэропорт Бремена двадцать пятого июля, это так?»

«Да, всё верно», — сказала Розали.

«И вы вернулись в Соединённые Штаты двадцать седьмого июля, это тоже верно?»

«Да», — сказала Розали.

«Вы сказали, что навещали своих родственников в Цевене.»

«Именно так.»

«Мы хотим знать имена, адреса и телефоны ваших родственников в Цевене», — сказал Карелла.

«Почему?»

«Потому что мы собираемся попросить немецкую полицию проверить, чтобы убедиться в их существовании.»

«Они существуют», — сказала Розали.

«Тогда назовите их имена.»

«Я не обязана.»

«Верно, не обязаны. Вот здесь, вы не обязаны. А перед большим жюри — придётся отвечать. Решайте сами.»

«И им позвонит полиция? Немецкая полиция?»

«Да, именно это мы и попросим.»

«Зачем?»

«Чтобы убедиться, что вы были с ними.»

«Так и было.»

«Тогда как их зовут?»