Хдеб насущный

«Я действительно не могу сказать.»

«Не хотите рассказать нам, зачем вы на самом деле ходили к Чейзу?»

«Я уже говорила вам. Чтобы напечатать для него несколько писем.»

«Давай оставим секретарскую чепуху, хорошо?», — сказал Олли.

«Именно это я и делаю», — категорично заявила Розали. «Секретарь. У меня нет никаких задержаний в этом городе, и вы не сможете доказать, что я не секретарь.»

«Если только мы не застанем тебя трахающейся с моряком», — сказал Олли.

«Я не трахаюсь с моряками», — сказала Розали. «Даже на Побережье я не трахалась с моряками.»

«С кем же ты трахаешься?», — спросил Олли. «С ниггерами?»

«Не мог бы ты прекратить это?», — сказал Карелла.

«Что прекратить?», — спросил Олли.

«В любом случае, моя личная жизнь вас не касается», — сказала Розали.

«Если только вы не делаете это за деньги.»

«Все делают всё ради денег», — ответила Розали.

«Кто дал вам деньги, которые вы увезли в Германию?», — спросил Карелла.

«Я же говорила вам. Я хранила их.»

«Вы собираетесь назвать имена своих родственников?»

«Нет.»

«Тогда нам придётся получить ордер, требующий, чтобы вы дали показания большому жюри. Позвольте мне объяснить вам всё до конца, мисс Ваггенер. Мы расследуем поджог, и у нас есть веские основания полагать, что „Даймондбэк девелопмент“ каким-то образом причастны к оному. У нас достаточно улик, чтобы прямо сейчас арестовать Робинсона Уорти…»

«Тогда арестуйте его», — сказала Розали.

«…и обвинить его в соучастии в преступлении, а именно поджоге, а в этом случае большое жюри вызовет вас для дачи показаний в качестве свидетеля.»

«Свидетеля чего? Поджога? Вы с ума сошли.»

«Если вы расскажете нам, что знаете, то сможете избавить себя от многих проблем в дальнейшем. Что скажете?»

«Я рассказала вам всё, что знаю.»

«Позволите мне рассказать вам, о чём будут спрашивать присяжные, хорошо?»

«Конечно.»

«Прежде всего, они сообщат вам, что человека, чья фабрика сгорела, зовут Роджер Гримм. Они также собираются сообщить вам, что он вёл дела с упаковочной фирмой под названием „Bachmann Speditionsfirma“ в Бремерхафене и что Бахманн подтвердил получение оплаты за свои услуги двадцать шестого июля, на следующий день после вашего прибытия в Бремен, который находится примерно в пятидесяти километрах от Бремерхафена. Затем вас спросят под присягой, передавали ли вы Бахманну какую-либо сумму наличными в день, указанный в его письме. Если вы откажетесь отвечать…»

«Почему я должна отказываться? Я никогда не слышала об Эрхарде Бахманне и не передавала ему никаких денег.»

«Тогда откуда вы знаете его полное имя?», — мгновенно ответил Карелла.

«Что?», — сказала Розали.

«Откуда вы знаете, что он именно Эрхард Бахманн?»

«Эрхард — распространённое немецкое имя», — сказала Розали.

«И Фриц тоже», — сказал Олли.

«Я… я не знаю, как мне удалось… догадаться об этом.»

«Может быть, она вляпалась в это дело глубже, чем мы предполагали», — сказал Олли, якобы конфиденциально обращаясь к Карелле.

«Может быть, и так», — сказал Карелла. «Думаешь, мы сможем обвинить и Уорти, и её?»

«Я не вижу препятствий для этого», — сказал Хоуз.

«В чём меня обвинить?», — сказала Розали.

«Поджог. Соучастие в преступлении, поджоге.»

«Я не имею никакого отношения к поджогу склада Гримма», — сказала Розали. «Всё, что я сделала…»

«Да, что?», — сказал Олли.

«Я отвезла деньги в Германию.»

«Какие деньги?»

«Деньги, которые дал мне Альфи.»

«Кто такой Альфи? Вы говорите о Чейзе?»

«Да.»

«Вы взяли деньги у Чейза и передали их Бахманну?»

«Да.»

«Наличные?»

«Да.»

«Сколько?»

Розали колебалась.

«Сколько, чёрт возьми!», — крикнул Олли.

«Пол миллиона долларов», — сказала Розали.

«За что? Что Чейз покупал?»

«Я не знаю. У меня были только указания доставить деньги.»

«Чьи это были деньги? Чейза или „Даймондбэк девелопмент“?»

«Я не знаю.»

«Давайте спросим по-другому, мисс Ваггенер. Знали ли Оскар Хеммингс или Робинсон Уорти о вашей поездке в Германию?»

«Нет.»

«Они не знали, что вы отправились в Германию с пятьюстами тысячами долларов, которые дал вам Чейз?»

«Именно так.»

«Я думал, вы живёте с Хеммингсом.»

«Да. Я сказала ему, что еду на побережье навестить маму.»

«Зачем вы ему солгали?»

«Потому что он… он иногда бывает грубым. Он… иногда бьёт меня.»

«Что у тебя с Чейзом?», — спросил Олли.

«Ничего.»

«Ничего? И он передал тебе пятьсот тысяч, чтобы ты отвезла их за него в Германию? Прекращай, милая!»

«Ладно, мы… между нами есть кое-что.»

«Хеммингс об этом „кое-чём“ знает?»

«Конечно, нет.»

«Ты дурачишься с Чейзом за спиной Хеммингса, так ведь?»

«Мы не дурачимся, мы влюблены.»

«О, простите меня», — сказал Олли, склонившись перед ней. «Я не понимал, что это была любовь. Пожалуйста, простите меня.»

«Почему вы не сказали Хеммингсу, что собираетесь в Германию?», — спросил Карелла.

«Альфи просил меня не делать этого.»

«Это были собственные деньги Альфи, которые вы взяли с собой в Германию?»

«Я не знаю.»

«Ну, если Альфи просил вас не рассказывать его партнёрам о поездке в Германию…»

«Именно так.»

«Тогда это должны были быть его собственные деньги, не так ли? Если только он не украл их у компании.»

«Альфи не вор!»

«Значит, это были его собственные деньги, верно?»

«Думаю, да.»

«Да или нет?»