Хедвиг совершенно не виновата!

Хедвиг не может сдержаться. Если она не рассмеётся, её тело разорвётся на маленькие кусочки. Линда тоже не может больше терпеть. Они хихикают всё громче и громче, и вот уже весь класс обернулся и смотрит на них.

Учитель медленно опускает книгу. Он пронзает их взглядом, чёрным, как грозовая туча.

– Вы только что обещали сидеть тихо! – говорит он.

А Линда и Хедвиг всё хохочут и хохочут.

– Да, – отвечает Хедвиг. – Но…

– Но что?

– Но… мы обещали сидеть тихо только после каникул!

Учитель роняет голову на стол.

– Я больше не могу, – говорит он. – В этом году всё. С наступающим Рождеством.

– С наступающим Рождеством! – кричат дети и вскакивают из-за парт.

За несколько секунд класс пустеет. Только учитель всё так же сидит за своим столом, наслаждаясь тишиной и одиночеством.

Каникулы – наконец-то! Длинные белоснежные каникулы, пахнущие мокрыми варежками, камином, ёлкой и чисто натёртыми полами. Каникулы без Эллен и Карин и без пустой парты, которая с немым упрёком смотрит на Хедвиг, напоминая о том, что она расквасила человеку нос. Да, здорово будет отдохнуть от всего этого.

Автобус подпрыгивает на кочках и везёт Хедвиг домой, и, хотя настроение у неё вполне весёлое, что-то всё-таки не так. На компостной куче пусто. Капризного и вздорного уродца, который всегда встречал её, нет. Значит, это будут каникулы и без Макса-Улофа тоже.

Звезда в небе

Каникулы без Макса-Улофа – это странно. Чего-то как будто не хватает, ночи стоят тихие и тянутся бесконечно. Хедвиг не спится, она привыкла слышать по ночам пронзительные ослиные крики. Как он мог ей не нравиться? Теперь, когда Макса-Улофа нет, он никак не выходит у неё из головы. Теперь она не променяла бы его даже на пятьдесят белых лошадей. Хедвиг прячет лицо под подушкой, крепко зажмуривается и изо всех сил старается не думать о своём бедном осле, который бродит где-то в лесу и плачет. Но забыть его невозможно, он застрял у неё в голове, как будто клеем приклеенный!

Только в канун Нового года она ненадолго о нём забывает, потому что звонит Линда.

– Если тебе так грустно, я приеду, – говорит она. – Я могу быть почти такой же милой, как осёл. Пап! – кричит она. – Отвезёшь меня к Хедвиг?

Через полчаса у «Дома на лугу» тормозит красный «форд». Из «форда» выпрыгивает Линда, и машина исчезает так же быстро, как появилась.

Линда входит в дом с большой сумкой в руках. На Рождество она попросила только один подарок.

– Тебе подарили мопед? – спрашивает Хедвиг.

– Нет, – говорит Линда.

– Что же тебе подарили?

Линда открывает молнию. Внутри лежит пара белых ботинок с лезвиями.

– Коньки. А тебе что?

Хедвиг улыбается:

– Сейчас покажу.

Она взбегает по лестнице и влетает к себе в комнату. Подарок лежит на кровати. Ткань вся будто светится, застёжки сверкают, как серебро.

– Сумка! – говорит Линда.

– Угу.

Это зелёная сумка с ремнём, за который её можно вешать на плечо. Когда в сочельник Хедвиг открыла свой подарок, она поняла, что всю жизнь мечтала именно об этой сумке. Она и сама не замечала, как ей надоел её старый дурацкий рюкзак.

– Клёвая, – говорит Линда. – Лучше бы я тоже такую сумку попросила. Ясно же, что они никогда не подарят мне мопед.

Хедвиг вешает сумку на плечо и подходит к зеркалу. Сумка что надо. Ха, пусть им теперь будет стыдно – всем тем, кто её дразнил из-за осла! Ни у кого в классе, кроме неё, нет настоящей сумки через плечо!

Линда осторожно трогает коньки. Лезвия острые, как ножи, порезаться можно до самой кости.

– Ты умеешь кататься? – спрашивает она.

Хедвиг горячо кивает. Ну конечно!

В прихожей, в шкафу, лежат её собственные старенькие коньки, пропахшие плесенью.

– Лужа на пастбище замёрзла, – говорит Хедвиг, засовывая руки в рукава куртки. – Можем покататься.

– А это не трудно? – спрашивает Линда.

– Да нет, ерунда, – отвечает Хедвиг. Она видела по телевизору, как легко скользят по льду ледяные принцессы. Если принцессы могут, то и у них с Линдой получится!

Они распахивают тяжёлую входную дверь.

Тут появляется мама. Увидев у них в руках коньки, она кидается к шкафу и что-то ищет.

– Если вы кататься, то надо надеть шлемы, – говорит она.

Хедвиг ненавидит шлемы. Особенно те, что есть у них в «Доме на лугу». Это не шлемы, а горшки какие-то. Они такие толстые, что можно упасть на землю с самого неба, а голова всё равно останется цела.

– Фу! – говорит мама, обнаружив в одном горшке серый крысиный помёт. Крыса погрызла ремень, и теперь из него во все стороны торчит бахрома. Мама выкидывает помёт и нахлобучивает горшок Хедвиг на голову.

– Эти несносные животные всё погрызли, – вздыхает она. Потом нахлобучивает второй горшок на Линду.

Они выходят за дверь. Мороз покусывает щёки, головы в тяжёлых горшках болтаются из стороны в сторону. Большой клён сверкает миллиардами кристаллов.

Добравшись до замёрзшей лужи, они садятся на землю и шнуруют коньки. Осторожно ступают на лёд.

Рриттш! – и Хедвиг плашмя падает на спину, следом – свишш! – грохается Линда.