Хейл-Стилински-Арджент (СИ)

Несколькими часами позже на другом конце города Стайлз отодвигает для Лидии стул в новом тайском ресторане, обставленном, как круизный лайнер, правда затонувший. На всю стену тут здоровый аквариум, из которого мужики в гидрокостюмах вылавливают твой высококачественный экологический ужин, и повсюду ходят официанты с коктейлями из морепродуктов, мартини с оливками и лобстерами на серебряных подносах. Но его жена и сын довольны, поэтому Стайлз заказывает креветки в соусе тартар, свежевыжатый сок папайи для Томаса и два мартини и не смотрит на трехэтажную цену в меню, рассчитанную на тех, кто без задней мысли спускает деньги на аппараты для снятия носков и лангустинов в пшеничной лепешке с руколой.

У него болит голова от всего, что навалилось за последние две недели, и он каждый день думает об Элли и о том, что не видел ее улыбку уже три месяца - с того момента, как они прощались в терминале аэропорта после свадьбы МакКоллов: на ней были лыжная шапка и толстовка из Дейвиса на несколько размеров больше, и она держала за руку малышку Коры с видом студентки по обмену и молодой мамочки.

– Если Элли - моя сестра, то почему ее мама Малия, а не ты? Это значит, что Малия тоже моя мама? - Томас ерзает на стуле усерднее обычного, рубашка задирается, оголяя белый живот. Каждый день с того момента, как он начал говорить (это произошло в его полтора года, они ходили в зоопарк по семейному абонементу, и он повторил названия некоторых животных, сидя на шее Стайлза с раздавленным бананом в ладошке), он без остановки говорит и сыпет вопросами, о большинстве из которых вспомнит в худшем случае на следующий день за игрой в скрэббл или чисткой зубов. Вот и сейчас за новым «могу я называть Малию мамой?» следует старое «когда Элли будет жить с нами?», а венчает все это «а можно мне сразу шоколадный торт?».

Скотт сказал, Малия уехала в Лос-Анджелес в их старую квартиру, чтобы забрать коробку с компакт-дисками и некоторыми вещами со времен его учебы в колледже, и Стайлз не сдержался и спросил, годовщину чего он собрался отмечать с билетиками на метро, просроченными талонами на бесплатный ланч в «Хард рок» и малоубедительной подборкой скейт-панка с вечеринок в общежитии. Скотт сказал, что защищает своего ребенка, и Стайлз ответил, что тоже хотел бы защитить своего, но не может, потому что его мать ведет себя, как чертова безответственная сука. Он думал, что Скотт ударит его, но вместо этого он положил под стакан скомканную двадцатку и ушел, хотя они собирались провести этот вечер, как семейные мужики из ситкомов, у которых полно родственников, бытовых проблем и заученных анекдотов про нудистов, - с пивом, бейсболом и пиццей с салями в баре на засаленных поролоновых подушках. Но разве Скотт такой?

Их с Малией семейная жизнь похожа на рекламу, где симпатичная молодая пара в одинаковых голубых комбинезонах красит стены в детской, и муж каждую свободную минуту потирает круглый, как рождественский шар, симпатичный живот жены с таким же симпатичным ребенком внутри. У Скотта и Малии свой замечательный маленький мирок, она носит его старые рубашки, надевая их на голое тело, они разводят костры на заднем дворе и жарят маршмеллоу и сосиски на углях, они невозмутимые и счастливые и постоянно занимаются сексом, и это не изменится даже с появлением ребенка, нет, ведь у них будут утомительные, но такие приятные ночные кормления, совместные завтраки и спонтанные поездки в бассейн с прелестным малышом, который ест все детские пюрешки и никогда не капризничает; и все окружающие будут говорить: «Я и не знал, что дети могут быть такими!» или «Говорила тебе, что нужно было остановиться на одном ребенке…».

– Стайлз?

Перед рестораном он немного выпил в участке, потом сел за руль отцовского минивэна, доехал до «Уолмарт» и купил фруктовую жвачку. В эти две недели он частенько закладывал, но не настолько, чтобы кто-то об этом догадался. И вот он здесь, с женой и сыном, в дорогом азиатском ресторане со здоровым аквариумом и креветками на подушке из тающего льда, и понимает, что напился.

– Я… скоро вернусь, закажи десерт или типа того, ладно, детка? Я люблю тебя, - Стайлз сжимает ее ладонь, потом ерошит русую макушку уткнувшегося в десертное меню Томаса и проталкивается к выходу через тайваньских предпринимателей и официантов с подносами. Ресторан в новой части города: повсюду хипстерские гриль-бары с чилаутом на виниле, барбершопы и частные адвокатские конторы. Стайлз не находит зажигалку и просит прикурить у джаггало-латиноса в баскетбольной майке, дергающегося под ньюскул возле облепленного кислотным винилом лоурайдера.